На главную выпуска

Когда мертвецы восстают из могил

Автор: Томас Мортемер
Рубрика: Творчество

- Да что тут рассказывать… - мужчина тихо хохотнул, слабо дёргая уголком иссушённых обескровленных губ. За его смехом невозможно было расслышать горечи тяжёлого вздоха, что едва тронув ночную тишину, тут же утонул в ней, подобно камню, брошенному в безмолвное море – даже в своём посмертии он не смог избавиться от привычки улыбаться, когда ему грустно.

- На самом деле, для толком неупокоенного мертвеца я обладаю на редкость скучной жизнью... или, лучше сказать, смертью?

Встряхнув головой под неприятное щёлканье встающих на место шейных позвонков, он запустил руку в карман изъеденного червями жилета, доставая оттуда длинную курительную трубку, чей кончик уже через мгновение оказался зажатым между покрытых давно засохшей кровью зубов. Возможно когда-то, много-много лет тому назад мужчина был на редкость красив и привлекателен – это можно было сказать по точёной линии его высоких скул, обтянутых тронутой гнилью кожей, по вьющимся волосам, что обрамляли его тонкое, будто высеченное из мрамора аккуратной рукой мастера лицо. Но сейчас, когда Смерть стёрла всё в пыль, поделив на ноль, былой красотой мертвец похвастаться уже не мог – кожа его приобрела мертвенно-бледный оттенок и кое-где открывала на свет выбеленные временем кости, поседевшие волосы стали белыми, как снег, а когда-то богатая, на совесть сделанная одежда начала истлевать от сырости и холода. Здесь, на этой Богом забытой земле, среди покосившихся могильных крестов и памятников всегда было так холодно…

Но разве это так важно, когда ты мёртв и давно перестал что-либо чувствовать? Даже боль промеж рёбер, в том месте, где была прострелена грудь и где, кажется, билось сердце, давно утихла, оставив после себя ощущение невосполнимой пустоты. Какая же всё-таки странная штука – Судьба. Он должен был спать в могиле беспробудным сном покойника, а вместо этого вот уже на протяжении трёх лет со дня своей смерти неприкаянной душой по ночам бродит по кладбищу и пугает обычных смертных. Лучшего посмертия не придумаешь…    

- Тц, зажигалку потерял где-то… - мужчина вздохнул с досадой, хлопнув по карманам брюк руками и не обнаружив того, что он искал. А потом и вовсе криво улыбнулся, вынув трубку изо рта. Вспомнилось ему, что он в таком состоянии даже покурить уже нормально не сможет, так как весь дым будет выходить через дыру в простреленном лёгком. Да и травы, которыми была набита трубка, давно уже отсырели…

Мужчина ловит себя на мысли, что он нечто подобное проделывает уже не в первый раз. Достаёт трубку, ищет зажигалку, не находит, потом вспоминает, что он и вовсе не может курить. Это было бы даже смешно, если бы не было так печально.

Неужели он всё-таки начал сходить с ума от одиночества…?

- Не обращайте внимания, - мужчина тихо улыбается, вздыхая и устремляя задумчивый взгляд на полную луну, медленно плывущую по чёрному небу. Костяшки пальцев правой руки, не скрытые ни кожей, ни мышцами, щёлкают, когда мертвец перебирает ими по невыпущенной трубке, и из-под них вырываются искорки голубого света. Такой же свет мерцает где-то в самой глубине запавших глаз, утративших былой жизненный блеск. – Меня никогда нельзя было назвать хорошим собеседником.

Новый вздох прорезает царящее вокруг безмолвие. На кладбище так тихо, что можно было бы расслышать стук собственного сердца, при том условии, конечно, если оно всё ещё бьётся.

- Вот вы спрашиваете, как я докатился до смерти такой… А я даже не знаю, что вам ответить. Могу сказать лишь одно: я бы никому не пожелал проснуться в гробу с осознанием, что вы умерли… но при этом как бы и не умерли? Я даже не знаю, как это объяснить: не ощущать собственного дыхания, двигаться, не чувствуя сердцебиения. Жить… не живя? Поначалу это было действительно странно, но человек такое существо, что оно ко всему способно привыкнуть. Даже к этому.

Мужчина тихо фыркнул, дёрнув плечом. Опустившаяся на землю осень пропитала воздух вокруг запахом прелой листвы и прошедшего недавно дождя со снегом, но уловить его оживший мертвец уже способен не был. Как и множество других запахов, как и все остальные прелести жизни, которые чувствуют, но не ценят живые…

Живые…  

- …знаете… - голос мужчины неожиданно дрогнул. В нём вдруг прорезалась невероятная по своей силе тоска, которая сдавила горло, не позволяя говорить громче полушёпота. - При жизни я был совсем другим. Всегда был себе на уме. Меня многие считали странным и даже грубым, а я… а я гнался за временем, которого, мне казалось, было так мало. Я работал и писал разгромные статьи, я воевал за свою родину и семью, пытался успеть прожить всю жизнь за каких-то жалких тридцать лет... и вот я здесь. Убит выстрелом в грудь своим врагом и первым лучшим другом. Порой я думаю, что было бы, если бы я тогда остановил себя… если бы замер и оглянулся на тех, на кого раньше никогда не оглядывался. Смог бы я уберечь своих любимых, которых потерял, когда меня не было с ними рядом? Предотвратил бы дуэль, которая отняла мою жизнь…? Признаюсь, я был так слеп, когда был молод, а теперь… а теперь поздно пить баржоми, когда почки отвалились. В моём случае это даже не красивая метафора, а реальная действительность. 

И мужчина тихо засмеялся, прикрывая вспыхнувшие на мгновение глаза и касаясь затылком своего могильного памятника, возле которого он и сидел. На его лице вновь воцарилась улыбка, но была она такой хрупкой и слабой, что, казалось, вот-вот исчезнет вовсе.   

- Но это уже не важно. Возможно, однажды, я расскажу о том, кем был, когда моё сердце ещё билось… если будет настроение, но сейчас… простите. Не хочу вам портить эту замечательную ночь. Сегодня на небе царит такая красивая луна, зачем омрачать сию картину разговорами о скелетах в шкафах? Вы итак первое живое существо, что согласилось меня просто послушать, а это уже очень много для давно мёртвого человека. Хотя я всё равно смею надеяться, что вы придёте ко мне ещё… когда-нибудь. Я всегда здесь. Никуда не ухожу с кладбища. Это, можно сказать… мой дом?   

Хриплый голос умолк, и отзвуки его потонули в гробовом безмолвии, вновь наполняя душу чувством неопределённой тревоги. Казалось, вот-вот что-то произойдёт, что-то ужасное. Это предчувствие неотвратимой беды отразилось даже во взгляде распахнувшихся глаз мужчины, сверкнувших вновь ярким белым сиянием. Он вдруг поднялся, расправляя плечи, напряжённо к чему-то прислушиваясь. Его грудь не вздымалась в такт дыханию, ведь потребность постоянно и без перерыва дышать у него давным-давно отпала. От того хмурый мертвец казался особенно недвижимым. Подобно той статуе склонённого в плаче ангела, которая простирала к небу руки над его могилой…

- Вы должны уйти, - наконец тихо произнёс мужчина, не переставая пристально глядеть куда-то вперёд. На лик луны неожиданно налетели тучи, отчего кладбище погрузилось во мрак и стало так темно, что уже на расстоянии пяти шагов ничего нельзя было разглядеть. Когда вы пришли сюда, движимые любопытством и тягой к приключениям? Когда часы показывали полдвенадцатого, верно…?

- В полночь живым нельзя находиться на кладбище, - мертвец убрал в свой карман трубку, поворачивая голову, и глаза его засветились потусторонним блеском во мраке вокруг. – Скоро из могил вылезут вурдалаки, а они, поверьте, не будут к вам также доброжелательны и милосердны, как я. Их жажда крови не знает границ. От того любой, кто задержится на кладбище ночью, обречён. Мне грустно об этом говорить, грустно признавать… что я один из них. Не верите? Я тоже не верил, пока во мне не проснулась первая жажда. Возможно, однажды… когда-нибудь, когда мой рассудок окончательно померкнет, я стану таким же кровожадным чудовищем, как и все те несчастные, что бродят по кладбищам в поисках свежей человеческой плоти… мне остаётся лишь надеяться, что произойдёт это не скоро. Но всё равно, уходите, пока не стало слишком поздно… а я?

И вновь кладбищенского безмолвия коснулся тихий, снисходительный смех, во взгляде мертвеца отразилась горькая печаль.

- А я мёртв. Со мной уже ничего не станется. И… ещё… могу я попросить вас об одолжении? Вы говорили, что хотели бы облегчить мою незавидную участь. Так поставьте за меня и моих родных свечку в церкви, добрая душа. Этого будет достаточно… Моё имя Себастьян Эллингтон. А теперь идите.

В полной темноте раздались медленные удаляющиеся шаги. И когда луна вновь осветила землю, мертвеца уже и след простыл…

И только откуда-то оттуда, где сумерки постепенно становились гуще и чернее, неожиданно поднявшийся ветер донёс совсем тихое напевание:

 Позвольте мне сказать вам то, что я хотел бы знать, когда был молод и мечтал о славе…

Мы не имеем власти над тем, кто живёт, кто умирает, а кто рассказывает твою историю.