Магисмо

- Так-с... Вроде бы всё. Открытая сумка с вещами проверялась в последний раз. Парень не знал, насколько они собираются уйти из этого мира, посему инструкции друга решил соблюдать в полной мере. Знать бы ещё, зачем ему понадобятся запасные вещи и какие ритуалы собирается проводить некромаг - всё это осталось за чертой знаний Кира. Второкурсник Магнуса закрыл молнию и перекинул сумку через плечо, а затем сделал глубокий и решительный вдох. Ну... Всё забыл, ничего не взял. Он оглядел комнату ещё раз, а затем закрыл её на ключ. А вышел он из неё, став бестелесным - странные действия, сказал бы каждый, кто это увидел. Но парень и сам пытался делать всё не в ту сторону специально, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, которые наскакивали одна на другую. И если бы они были только о том, что скоро он будет свободен... Всё гораздо сложнее. Несмотря на факт бесконечного страдания и мучения от Дахасы, Кир имел двойственное мнение на этот счёт. По окончанию последнего диалога с Томасом и их договоренности перенестись в другой мир для проведения ритуалов Кир невольно задумался. А что будет дальше? Ощущение приближающейся пустоты в сердце немного запугивало парня. Благие намерения были и опаской - он слишком привык к своему внутреннему чудовищу. А станет ли ему вообще легче от всего этого? А куда денется сам Дахаса? А не вернётся ли он в этот мир с новыми силами? А что будет с тем, в кого он вселится, да и сможет ли выдержать то же, что и Кир выдержал в своё время? И подобных вопросов была тьма тьмущая, и ни одного ответа. Позитивные мысли и привычное желание сверкать улыбкой и шутками налево и направо испарялись, оставляя на сердце накипь, которая сковывала уверенность в себе. Наверно, то же самое чувствуют курильщики, когда бросают свою привычку. А вот свою "сигарету" парень курил слишком долго и слишком наслаждаясь, чтобы так просто взять и перестать поглощать столь сладостные черствые душенки. Что уж скрывать, в какой-то момент ему даже нравилась мысль о том, что с каждым его превращением в этом мире становится на одного плохого человека меньше.
Кир подошёл к двери Томаса и кулаком постучал по двери. Какой никакой этикет он пытался соблюдать. А затем открыл дверь, не сводя глаз со своего друга.
- Здарова... Ты готов? Если у Томаса сейчас было много уверенности в их действиях, Кир бы хотел одолжить её ненадолго. Но несмотря на опасения и возможный страх, парень использовал свой излюбленный метод преодоления - просто делать, не слушая свои собственные страхи, как бы сильно они не кричали. Расскажешь, какой у тебя план? Как окажемся на той стороне. Порт-ключ как раз должен был перенести их... куда-то, по крайней мере с миром Томаса парень знаком не был. Хотелось бы уже развить свои навыки до пространственного перемещения между целыми мирами, но как говорится, хотеть не вредно.

К тому моменту, как Кир постучался в комнату, Томас уже заканчивал оправлять манжеты на рукавах белоснежной рубашки. В отличие от второкурсника Магнуса, свои сомнения по поводу предстоящего ритуала и вызванную ими же лёгкую нервную дрожь в пальцах, Мортемер старался загасить привычными ещё с юношества повседневными ритуалами. Застегнуть по паре изысканных запонок на рукавах, оправить воротник, проверить, нигде ли не появилось заломов на идеально отглаженной ткани. Кто-то бы сказал сейчас — ну вот зачем так из кожи вон лезть ради безупречного внешнего вида, если собираетесь вы не на торжественный приём к королеве, а всего-то духа изгнать обратно в мир иной, — и был бы в чём-то абсолютно прав. Но Томасу подобные обыденные действия помогали настроиться на деловой лад и собраться с мыслями, предварительно выбросив из головы всё лишнее.
Не то, чтобы герцог так уж сильно тревожился насчёт будущего обряда. Или боги упаси, сомневался в своих силах — предел собственным возможностям он всё-таки знал прекрасно и ни за что не стал бы браться за ту работу, с которой не смог бы справиться. Вот только это был первый раз, когда ему приходилось сталкиваться с необходимостью изгонять духа, что успел не просто породниться с телом своего носителя — а буквально врасти в его энергоструктуру. Это тебе уже не просто выбить обратно за Грань какого-нибудь залётного злого призрака, непонятно как ухитрившегося перехватить контроль над сознанием живого человека, здесь уже требовался совсем другой подход к делу; каждая ошибка могла стоить Киру возможности не то, что полноценно колдовать — а вообще в принципе нормально по жизни функционировать. Извлекать из тела волшебника духа, что провёл с ним бок-бок без малого больше десяти лет и вообще заменял одну из способностей — всё равно, что из шерсти бродячей собаки вычёсывать старый репейник. Только по неосторожности выдираешь ты попутно не клочки шерсти, а нити энергоканалов. Кир всего этого ещё пока не знал, и Томасу лишь предстояло его посвятить во все тонкости предстоящего им мероприятия. Поэтому как никогда в эту ночь герцогу требовались все его умения, знания и щедро отсыпанная природой собранность, которую можно было сравнить в некоторые моменты с непоколебимостью снежных гор.

Не успел Мортемер дать Киру разрешение войти, как он сам вошёл. «Зачем тогда было вообще стучаться?» - философски про себя вздохнул герцог, решив оставить при себе замечание о далеко не самых подобающих манерах. В конце концов, ЛайСи ещё придётся полностью ему довериться в предстоящем ритуале, так что не стоило вот так сходу наседать на парня со своими нравоучениями — тот уже итак их успел наслушаться, когда попросил поднатаскать его в плане аристократического этикета. Да и ворчать Томасу хотелось так, чисто по привычке и из природной вредности характера, не более.

- Это мне стоит тебя спрашивать, готов ли ты, — хмыкнул вместо этого Мортемер, поворачиваясь к объявившемуся на пороге парню. - Ты вовремя.
Беглый взгляд на часы показал, что до условленных ими одиннадцати вечера как раз осталось ровно минут пять.

- Старший братец Кир пришёл!

Возле Кира мгновенно материализовалось одно большеухое лисье чудо, которое принялось с радостным улюлюканьем наворачивать вокруг него круги.
- Старший братец, смотри, какие мне сестрёнка заплела косички! - золотоволосая лисица даже специально остановила своё мельтешение, благосклонно позволив парню рассмотреть её скрученные в два тугих узла косы. Ну то есть как два. Один из них, который Цукиёми не успела заколоть изящной длинной заколкой, благополучно растрепался и теперь представлял из себя просто сплетённую косичку. Тем не менее это не помешало девочке с озорной улыбкой даже кокетливо покрутиться, чтобы Кир имел возможность оценить её причёску со всех сторон.
Аматэрасу как-то очень быстро прониклась второкурсником Магнуса, мгновенно присвоив ему почётное звание «старшего брата» и начав соответствующее относиться — словно тот всегда был частью их странной призрачной семьи. Её не смущало даже наличие Дахасы в теле Кира и источаемые им негативные эманации, возможно в какой-то момент времени именно он и послужил причиной того, что девочка воспринимала теперь ЛайСи, как старшего брата, - хотя технически она, как и её сестра-близнец, уже давно была много старше того возраста, в котором умерла.

С едва различимым «Добрый вечер», также бесшумно, как до этого Аматэрасу, рядом с парнем появилась Цукиёми, которая не преминула одарить сестру слегка укоризненным взором. Девочка не произнесла при этом ни единого слова, но каким-то непостижимым образом младшая всё поняла - и поспешила вздохнуть покаянно.
- Ладно-ладно, иду, Ёми, я просто хотела поздороваться, - «и похвастаться», но это уже невысказанным осталось витать между строк. Вот ещё мгновение, в которое человек успевает только моргнуть — и обе лисицы уже вновь на софе, и пальцы Цукиёми снова колдуют над волосами младшей сестры, заплетая их в витиеватую причёску. Бестелесность девочек позволяла им перемещаться по помещению буквально в мгновение ока, словно бликами по воде.

Царящая в этот момент атмосфера в комнате почудилась необычайно… умиротворённой и почти что домашней? Вот видно, как двое мальчишек-лисят играют на ковре посреди комнаты в подобие призрачного маджонга. Вон ещё один, в дальнем углу комнаты, самый хмурый из всех здесь собравшихся духов, со скучающей миной неторопливо натачивает глефу, лишь единожды одарив Кира человеконенавистническим взглядом. Вот ещё двое сидят на постели, и пока один во весь рот зевает, отчаянно пытаясь продрать глаза со сна, другой заботливо поправляет ему бело-красное кимоно, в какое обычно облачались восточные священнослужители при храмах.
И ничто, ни единый намёк не указывал на то, что все здесь собравшиеся готовились вскоре провести обряд изгнания злого духа. Кроме Томаса, что за оставшиеся несколько минут до отправления решил раздать ЛайСи последние указания.
Он подошёл к Киру, оглядев его с ног до головы придирчивым взглядом, и при виде собранной сумки в руке удовлетворённо кивнул.

- Вижу, ты внял моим просьбам, - хотя мелькнула в голове Томаса запоздалая мысль, что возможно сменная одежда парню и не понадобится. Но в таких ситуациях лучше было перебдеть, чем недобдеть. Сам герцог явно собирался отправиться налегке, поскольку кроме небольшой лёгкой сумки через плечо больше у Мортемера ничего с собой не было. Да и зачем, в самом деле. Ведь дома у него итак будет всё необходимое для проведения обряда.

Герцог запустил руку в карман брюк, извлекая на свет какой-то продолговатый металлический предмет на тонкой цепочке.
- Это порт-ключ, - при ближайшем рассмотрении это… действительно буквально оказался ключ. Резной, весь украшенный витиеватыми вензелями: такими обычно принято открывать волшебные ларцы. Только сам ключик был размеров совсем небольших, и явно нёс функцию больше украшательную, чем практическую.
Перспектива пользоваться порт-ключами, конечно, Томаса особо не прельщала. Потому что после них всегда в желудке всё неприятно крутило и сворачивало узлом. Но других альтернатив у парней не было, поскольку межпространственный прокол в портальном зале Магисмо был настроен исключительно на перемещения в пределах этой реальности, а для межмировых переходов надо было добираться до Виархолла. И ещё заодно разбираться с кучей сейчас абсолютно ненужной административной волокиты, объясняя, что двум студентам Магисмо так срочно понадобилось в другом реалме на ночь глядя. Ритуал им итак предстоял непростой, ещё не дай бог в них тёмных магов заподозрят из-за этого — уже плавали, знаем. Заранее настроенный на перемещение туда и обратно порт-ключ был достаточно изящным выходом в такой ситуации, хоть и не самым приятным в плане практического использования.

- Он настроен на определённое время и срабатывает только после определённой кодовой фразы. Ровно в одиннадцать часов он должен будет перенести нас в мой родной мир и в мой дом. По моему сигналу тебе нужно будет взяться за этот ключ одновременно вместе со мной, в противном случае ты останешься один в комнате. Кодовая фраза — Cadmea Victoria. Хотя, будет достаточно и того, что я её скажу вслух. И не беспокойся…

Томас оглянулся на своих духов, решив на всякий случай уточнить.

- Они последуют за нами, как только портал сработает. О плане ритуала я обязательно расскажу тебе на месте, поскольку если ты думал, что будешь просто спокойно отлёживаться себе в пентраграмме, пока я буду делать за двоих всю грязную работу, то ты сильно ошибался, - Мортмер позволил себе лёгкую усмешку на этих словах, хоть та и мгновенно сменилась серьёзным выражением лица. - Мне понадобится твоя помощь, Кир. От твоей готовности идти навстречу моим просьбам зависит половина успеха данного ритуала. Поэтому если ты действительно хочешь…

Он особенно подчеркнул эту фразу интонационно, словно давал Киру последнюю возможность передумать. Ведь малейшая тень сомнений, легчайшая слабина — с таким непростым духом любое посабление могло стать для них обоих роковым.

- …избавить свою жизнь от влияния Дахасы, тебе придётся безукоризненно следовать моим словам и требованиям. Это только на одну ночь. С рассветом уже всё должно будет закончиться.

«Я обещаю», - читалось в до предела серьёзных глазах, ведь к доверяемой ему задаче, связанной с вопросами Жизни и Смерти, герцог всегда относился очень ответственно.

Томас легко разжал пальцы, позволив ключу повиснуть на обвитой вокруг ладони цепочке.
- В таком случае, если пока у тебя больше нет никаких вопросов, берись за порт-ключ. И, ах, да.

Мортемер вдруг спохватился.

- Кроме меня в доме живёт… ещё несколько достаточно необычных жильцов. Если они вдруг начнут к тебе приставать со всякими глупостями, просто не обращай на них внимание. Готов? Тогда поехали. Cadmea Victoria!

С прозвучавшим в комнате хлопком два парня-студента исчезли из этого мира, едва стрелки часов отбили одиннадцать, вместе с духами лисиц, мгновенно бросившими играть в маджонг, затачивать глефу и заплетать косы.

***

После десятка тысяч пронёсшихся перед взором межреальностей, смешавшихся друг с другом в единый калейдоскоп разноцветных бликов от осколков битого витража, стылый полумрак принял их с любовью родной матери, дождавшейся своих блудных сыновей обратно домой. Едва перед глазами прояснилось, а в голове перестало шуметь многоголосье струнного эха, в котором различались голоса из параллельных миров, взгляду предстал полутёмный холл, едва освещаемый светом полной луны, льющимся из огромных арочных окон. Полу-занавешенные тяжёлыми бархатными портьерами, они пропускали лишь часть лунного света, так что в серебристых косых лучах можно было увидеть только две расположенные по бокам лестницы, ведущие на второй этаж, и взбирающуюся по их ступенькам ковровую дорожку. Вместе со зрением возвращалось и ощущение реальности, а вместе с ощущением реальности вдруг пришло и… то самое пробирающее до костей чувство, как когда ты вступаешь на ту территорию, на которую ты не должен был вступать даже в мыслях. Так ощущались старые всеми давно заброшенные кладбища, так чувствовались места, до дна пропитанные тёмной некротической энергией…

Так ощущался древний обозлённый Дом, что не любил, точнее даже терпеть не мог, когда в его владения вторгались посторонние.

А сейчас Кир воспринимался именно посторонним. Не принадлежащим семье Мортемер, а потому подлежащим немедленному, не изничтожению, нет, Дом, к его наверняка очень глубокому сожалению, так делать не мог. Но неторопливому, целенаправленному изживанию. Запугиванию. Выдавливанию прочь из дверей и окон, как если бы появившийся здесь смертный был не более, чем гнойной язвой, от которой следовало попросту избавиться.

Дому не нравилось, что молодой господин привёл в его стены чужого. Так что и атмосфера, здесь царящая, вызывала соответствующие впечатления — неприятные, гнетущие и подсознательно нашёптывающие человеческой сущности Кира бежать отсюда, куда подальше.

- Сейчас, подожди здесь, - Томас со вздохом, словно заранее предвидев нечто подобное, вдруг развернулся и направился к дверям, ведущим прочь из особняка.

Полумрак же, что до этого стелился тёмным недвижимым полотном по стенам холла, скрывая за собой очертания предметов интерьера, вдруг ожил и задвигался. Это не было заметно с первого взгляда, но различалось где-то на самой периферии зрения — как тени змеятся по обоям, взбираются вверх, под самый потолок. Тьма в этом дома была не просто тьмой, холодной и неподвижной… она обладала собственным самосознанием. В ней чувствовалось что-то живое и реальное, и сейчас, сгустившись над люстрой сплошным пятном густых чернил, она вдруг распахнула веки, и воззрилась на вошедших сквозь десятки, сотни — тысячи — ярко-алых глаз, мерцающих в ночных сумерках потусторонним адским огнём.

- А, явился, бродячий пёс, - неожиданно прокаркала красноокая тьма, голосом настолько сиплым, словно по грифельной доске проскребли когтями. - Что, вышвырнули тебя таки из твоего светлого университета? Раны пришёл зализывать?

Сгустившийся мрак явно обращался в спину к удаляющемуся герцогу. Томас в свою очередь, словно вовсе не слыша ухмыляющегося скрипучего голоса из пустоты, невозмутимо остановился около дверей особняка и, положив ладонь на резное дерево, прикрыл глаза, сосредоточившись на чём-то, ему одному ведомом.
Видя такое откровенное пренебрежение к собственной персоне, клокочущий сумрак издал презрительно-злое «кррра» — как будто где-то в глубине дома разбилась вдребезги оконная рама. И быстро переключился на второго пришедшего, не преминув брезгливо бросить:

- А это ещё кто пришёл с тобой? - одна из теней неожиданно отделилась от общего сумрака и чернильной, размывающейся в воздухе кляксой, плавно спланировала на оказавшуюся близко к Киру вешалку для плащей и пальто. Взмахнула крыльями, уцепилась за изогнутый деревянный вензель когтями и обрела форму ворона, что явно был при этом раза в два больше обычной вороны.
- Ба, - с ухмылкой вдруг каркнула материализовавшаяся птица, после того, как присмотрелась внимательнее к гостю герцога. - Да неужто одержимый?

Угольки кроваво-алых глаз теперь сверлили парня перед собой, словно дырку в нём стремились прожечь насквозь. Необычные жильцы особняка явно полностью разделяли чувства Дома по поводу посторонних вторженцев — с одним только условием, что и Томаса они явно за хозяина здесь не считали.

Парень впечатлился новой причёской Аматэрасу, и честно старался не замечать того, что одна из косичек духа была то ли не закончена, то ли уже растрепана.
- Тебе очень идёт, сестрёнка. Прям красавица. Заключил Кир с улыбкой. Ему нравилось, как древний дух пусть и в таком образе, но всё же воспринимал молодого парнишку, как старшего брата. Возможно, здесь свою роль сыграла тёмная аура Дахасы, которая была таки на порядок выше любого встреченного прежде существа. Даже если так, общей картине это ничуть не мешало. А вот Цукиëми была хмурой, подобно своему именному "пращеру". Как только Аматэрасу побежала к ней, Кир отошёл к Томасу, не сводя умилительного взгляда с духов.
- Характер у них, конечно, сам за себя говорит. Солнце и Луна. И как ты только успеваешь уследить за всеми... Последнее было скорее восхищением, нежели вопросом. ЛайСи оценил то количество духов, которое находилось в комнате. Если для парня всё происходящее было чем-то удивительным, то для самих духов это скорее было обыденностью - это было буквально написано у них на лицах. И вот настало время для переправы, и Кир увидел наконец порт-ключ, который и должен был перенести парней в другой мир. Однако парня порадовал внешний вид данного ключа.
- Хорошо хоть, что не сапог в поле. Оценивающе произнёс Кир, а затем лицо немного скривилось. А то видел как-то в одном фильме порт-ключ в виде старого сапога в поле... не очень хороший фильм, если честно. Кир слушал инструкции своего друга и посмеивался на моментах, когда Томас пытался его успокоить. Кир с улыбкой скрестил руки на груди и заключил. Ты в курсе, что вот именно такие фразы в духе "не беспокойся" и нагоняют основную массу жути? Парень решил умолчать о том, что и жутко ему больно не было. Всё таки внешняя обстановка ему была пока неизвестна, а потому и волноваться было пока что не зачем. Хотелось бы Киру ещё и уточнить насчёт тех самых необычных жильцов, но в данном случае Промолчи - умнее будешь казаться работала как нельзя лучше.
В итоге Кир одновременно с Томасом схватился за порт-ключ и шагнул между мирами туда, где была их "конечная остановка".

*****

Обстановка сменилась кардинально прямо на глазах, и это чувствовалось на инстинктивном уровне. Здесь уже не было того дружелюбного и приветливого Магисмо со своими общежитиями. Глазам парня предстало шикарное поместье, дизайном и интерьером которого оставалось только восхищаться. Прежний Кир бы сейчас побежал наперегонки с собственной тенью изучать каждую ступеньку сегодня загадочного здания, которое успевали как привлекать глазами, так и запугивать своей аурой. Она была далеко не самой светлой, даже наоборот. В воздухе, а если точнее где-то под потолком сгустились целые тучи из тёмной негативной энергии. Концентрация тёмной ауры была на том же уровне, что и аура Дахасы во время превращения. И в этой самой тьме ночной засверкали огоньки, словно художник решил передать огонь кровавыми оттенками. А затем послышался и голос этой пустоты, настолько же мертвый и загробный, источающий самой смертью, как и сам Дахаса. Да и речь на пару с манерами у этой загадочной для Кира сущности оставляли желать лучшего.
- Что, вышвырнули тебя таки из твоего светлого университета? Раны пришёл зализывать? Дослушал сию реплику парень до конца и под впечатлениями не мог не вставить свои пять копеек в сложившуюся обстановку. Наверное, только для него, видящего всё это впервые, обстановка и казалась напряжённой, однако сам Томас оставался спокойным, как удав.
- Мдааа, тебя здесь уважают. Голос парня был спокойным, но всё таки покидающий помещение Томас спокойствия не внушал... вернее его отсутствие. Наблюдать за уходящим Томасом ему долго не позволили, поскольку даже его начали изучать, причём довольно быстро.
- А это ещё кто пришёл с тобой? Парень ещё раз резко дёрнул свой взгляд наверх, замечая, как из общего кровавого хаоса два огонька выпрыгнули в сторону здешних вешалок. Она обрела очертания вороны, вот только эта птица была гораздо больше своих собратьев. - Да неужто одержимый? Глаза парня отреагировали по-своему. Как всегда, любое появление Дахасы отражалось на глаза Кира. Аура этого поместья может быть смущала Кира, но уж нисколько не отпугивала Дахасу. Тёмная сущность чувствовала себя здесь намного свободнее, нежели в тесной клетке сознания своего носителя. В зрачках парня загорелось синее пламя, но словно сияло оно не в глазах, а где-то там, где-то далеко в глубине его сознания. Гиперактивный Кир сейчас сменился чем-то незнакомым даже для себя самого, поскольку у Дахасы здесь было гораздо больше свободы, а значит Киру было гораздо проще поддаться его искушениям, которые сейчас благо были вполне безобидны. Медленные аккуратные шаги парня были направлены прямиком в сторону той самой вороны, а правая рука Кира была чуть отведена в сторону, словно пыталась схватить что-то рядом с собой и пыталась это что-то нащупать.
- Очень приятно познакомиться. Голос Кира был мало того, что слишком спокойным, так помимо его голоса, был слышен ещё один. Это был не тот привычный ему зловещий голос во время превращений - сейчас это был... женский голос. Именно он создавал впечатление мертвой тишины и крика одновременно на контрасте с голосом Кира. Парень приблизился к загадочной и неизвестной вороне на расстоянии примерно в один метр. Как тебя зовут, чадо? Откуда эта забота в голосе? Словно беспокойство за это тёмное создание было в вопросе, заданном мальчишкой. Он и сам не заметил, как начал делать то, что ему совершенно неестественно. Аура Кира теперь, подобно разгулявшейся молнии, ударяла и создавала блики на его собственной ауре, однако они не были исключительно тёмными, вспышки светлой ауры мелькали также часто, перемешиваясь с тёмными пятнами его души. Неужели это место и его аура так сильно повлияло на парня? Кир остановился и с любопытством повернул голову чуть на бок, изучая неизвестное ему создание.

Ворон склонил в характерной для всех птиц манере голову набок, прищурившись на парня перед собой — как на занимательную блёсточку, найденную где-то на дороге среди грязи и слякоти, но не более того. Такого рода одержимых им и вправду давненько уже не доводилось видать, — с виду вроде бы обычный смертный червяк, а разит при этом от пацанёнка за версту духом Смерти так, что хоть в пору присвистывать. Уж они-то знают прекрасный этот тонкий флёр гнили, поражающий искорёженную злыми деяниями душу, — потому что сами состояли из примерно той же плоти и крови, что и дух, засевший сейчас в теле мальчишки.
Однако последовавшая за этим фраза одержимого… заставила ворона недоверчиво вытаращиться на парня, как если бы тот только что прилюдно признался, что хочет быть убитым с особой степенью жестокости. Ну там, быть выпотрошенным заживо, или чтобы его отрубленная голова в качестве назидания потомкам украшала шпиль ворот фамильного поместья Мортемер. По крайней мере, для ворона заданный вслух вопрос одержимого прозвучал именно, как форменное издевательство. За которое иные смертные платили им своей кровью.

— Чадо?

Тень с поражённой насмешливостью каркнула, всплеснув крыльями, словно пацанёнок изрядно её этой своей репликой развеселил. Но то было далеко не так. Это проглядывалось во взмахе пары крыльев, распавшихся на мгновение на четыре крыла, в налившихся алым светом далеко не вороньих, — нет — ненормально человеческих для птицы глазах.
Сложив вновь крылья за спиной, ворон выпрямился и теперь смерил жалкого смертного перед собой взглядом, полным холодного пренебрежения.

— Как смеешь ты обращаться к Нам с подобным снисхождением, одержимый? — голова на вороньих плечах неожиданно резко дёрнулась. Томас сравнил бы это с пробежавшейся по воде рябью, что меняет отражение в ней до неузнаваемости, Кир же мог увидеть в этом движении рябь помех, что заставляет картинку реальности искажаться, как при глюке. На ЛайСи теперь смотрели сквозь прорези ещё двух алых зрачков, неожиданно распахнувшихся под правым глазом ворона, подобно полным магмы трещинам в сухой земле.

— У тебя нет даже собственного тела, жалкая душа, — презрительно проскрежетала птица, и обращение это явно было уже адресовано не Киру. А той сущности, что сейчас говорила его устами. — Ты и мальчишку этого не подчинил своей воле, чтобы иметь теперь наглость так обращаться с Нами!

И неожиданно ворон слетел с вешалки, рухнув прямо под ноги Киру чёрной кляксой. За ним следом последовали остальные птицы, сорвавшись с потолка угольно-чёрным ворохом перьев и оглушительных хлопков крыльев. Поначалу тень, что представляла собой не более, чем пятно чернил на дорогом паркете, с каждой новой пикирующей в него птицей постепенно обретала объём, форму, стремительно набирала в росте, пока не стала раза в два выше Кира. Из бесформенной тёмной массы выпрастались узловатые чёрные руки, увенчанные внушительной длины когтями, на спине у постепенно обретающего плотность существа вздыбился пышный воротник из перьев, а из плеч вылезла его голова на длинной тонкой шее, накрытая огромным птичьим черепом. Теперь, чтобы сравняться ростом с нахального червяка, посмевшего назвать их «чадо», им пришлось бы согнуться в три погибели дугой.

Тёмная угловатая фигура медленно склонилась над Киром, мгновенно ставшим в их глазах и правда не меньше букашки, которую теперь не составит ни малейшего труда раздавить — и в тёмных провалах черепа зажглись алым светом крохотные огоньки.

— Знай своё место, червь, — прошелестела низким, каркающим голосом воплощённая Тьма, и на Кира повеяло ледяным зловонием Смерти. — В этом Доме ты всего лишь непрошенный гость, так будь добр проявить должное почтение к его хранителям.

В это время, пока ЛайСи беседовал с ещё пока что нормальной птицей, Томас полностью погрузился куда-то внутрь себя, перестав обращать на действительность вокруг внимание. Он стоял около плотно закрытых дверей особняка, касаясь их ладонью и смежая веки, и словно прислушивался к чему-то, что было за гранью доступного понимания смертных. Его губы едва различимо шевелились, как если бы герцог сосредоточено проговаривал что-то про себя — но с уст его так и не слетело ни единого звука, кроме едва уловимого шелеста.

Так он вёл диалог с Домом, что ни в какую не желал принимать у себя на территории незваного вторженца.

«Я знаю, что ты меня не особо любишь… И нелюбовь эта у нас тобой абсолютно взаимна. И что за полноправного хозяина ты меня не признаёшь, хочешь, чтобы к тебе вернулся твой предыдущий владелец. Прости, но воскрешать мёртвых, увы, не в моей власти. Я прошу тебя, хотя бы в дань уважения той крови, которую я делю с признанным тобой истинным хозяином… помоги мне. Только на эту ночь. Прими Кира ЛайСи в качестве гостя, помоги провести обряд. Взамен я клянусь, что проведу ритуал очищения и укрепления защиты рода, который задолжал тебе, ещё когда вступил в право наследования»

Дом молчал. Томас долго прислушивался к его стенам, стремясь уловить хотя бы крохотный отголосок, малейший намёк на ответ — нет или да. Тот словно колебался в своём решении: стоит ли принимать у себя смертного, чьё тело делят две души, и ещё неизвестно, что каждая из них им принесёт, или вышвырнуть вон. Но в конце концов, по дверям, на которых лежала ладонь герцога, пробежалась едва уловимая дрожь, что должна была расцениваться, как усталый вздох согласия. В то же мгновение и царящая в нём атмосфера будто слегка переменилась — словно чуть-чуть просветлело на небе среди сгустившихся злых туч, что до этого грозились в любой момент разразиться грозой — и давление, оказываемое на Кира, снизилось в несколько раз. Оно не ушло до конца, всё равно осталось где-то на затылке ощущение, словно отступившие тени следят за ним изо всех углов, готовые в любой момент вновь наброситься на гостя с остервенелостью дождавшихся своего часа гиен. Дом снисходительно позволил Киру гулять по его коридорам без ощущения того, что каждый предмет интерьера здесь настроен против него, но бдительности не ослабил — лишь притаился, подобно дикому волку, залёгшему под тенью куста.

Для Томаса и того было вполне достаточно. Он с хриплым вздохом отстранился, слегка встряхнув головой, чтобы вернуться обратно в реальность — слушать Дом, всё-таки, было делом несколько напряжным — и развернулся было к Киру, чтобы возвестить, что теперь он может спокойно находиться в особняке…

Вот только все слова так и застряли в горле, потому что только сейчас Томас узрел, что всё это время происходило в холле, пока он находился на тонких пластах реальности. При виде угловатой, взъерошенный фигуры в плаще с воротником из вороньих перьев, что склонилась над Киром, словно в стремлении его пожрать, герцог чертыхнулся про себя и зашарил рукой в перекинутой через плечо сумке. К таким эксцессам он тоже был готов на всякий случай.
Когда птичий череп особенно низко склонился над лицом Кира, словно действительно стремясь его своим естеством поглотить, их обоих неожиданно ослепила вспышка яркого света, заставившая существо с пронзительным, режущим слух криком отпрянуть прочь от парня. Уплотнившаяся тьма от неожиданности снова распалась на отдельные тени и загомонившие на все лады вороны вновь устремились под потолок — прятаться прочь от ожёгшего их специального светлого заклятия.

— Правильно тебя дед в детстве порол! Да жаль, что до смерти не выпорол!!! Проклятый щенок! — среди общего поднявшегося гвалта четче всех остальных звенел голос того самого ворона, обратившегося первым к Киру, что теперь сидел на люстре, и сыпля проклятиями тёр крыльями ослеплённые глаза. — Ты должен был сдохнуть вместе с собственной матерью ещё шестнадцать лет тому назад! Мы тебя приютили, обогрели, научили пользоваться собственной силой, следили, чтобы ты раньше времени не помер, и вот так ты Нам и своему деду платишь за проявленную доброту!? Неблагодарный паршивец!

Томас, ни капли не впечатлённый этой длинной гневной тирадой, только сардонически хмыкнул что-то себе под нос, неспеша опустив руку. С его пальцев пеплом осыпалась бумажка, на которой до этого была начертана кровью цепочка затейливых символов, складывавшихся в светлое заклинание.

— Ты как, в порядке? — вместо этого осведомился Томас, повернувшись к Киру, когда птичий гомон более-менее стих. — Прошу извинить, что не сразу среагировал. Я общался с Домом. Теперь твоё пребывание здесь должно будет переноситься чуть полегче, я сделал так, чтобы родовая защита приняла тебя, как гостя… Кир?

Умолкнув на полуслове, Томас только сейчас внимательнее присмотрелся к парню перед собой, а самое главное — прислушался к источаемым им энергетикам. Что-то было решительно не так — застать странные изменения в голосе ЛайСи он к сожалению не успел, но вот изменения в ауре… их было уже трудно не заметить, даже человеку, который в принципе не обладал даром их чётко видеть. Улавливаемого с тонких планов Томасу вполне хватило, чтобы оценить ситуацию — и мгновенно подсознательно напрячься. Он максимально медленно и незаметно завёл за ногу вторую ногу, занимая более устойчивое положение — ещё пока не поза приготовившегося к нападению фехтовальщика, но всё же. Изменения в магическом фоне Кира ему решительно не нравились, вот только чего именно ожидать от возможно пробудившегося духа он не имел ни малейшего понятия.

Сталкиваться напрямую с Дахасой Томасу ещё не приходилось… но даже то, что он иногда ловил от парня, когда источаемый им едва ощутимый флёр негативных эманаций становился злее и гуще, заставляло по коже у него бегать ледяные мурашки. От противоестественности самих по себе ощущений.

Ещё неизвестно, правда, как заклятие подействовало на Кира — хоть и предназначалось оно для распоясавшихся воронов, но активировать его пришлось аккурат перед носом у парня. На человека оно не должно было оказать особо сильного воздействия — потому что предназначалось как раз для того, чтобы ослабить и дезориентировать таких тёмных сущностей, как Дахаса и хранители Дома.

— Братец Кир..? — по правую сторону от ЛайСи тоже донёсся тихий, серьёзный голос. Это материализовавшаяся рядом Аматэрасу теперь также внимательно смотрела на парня, словно пытаясь понять, кто теперь перед ней. Кир? Или кто-то уже совсем другой?
Незаметно для обоих парней, второкурсника Магнуса осторожно окружила вся лисья свита Томаса, внимательно к нему прислушиваясь и присматриваясь, словно разделяя напряжение своего Мастера.

Тьма вокруг парня нарастала с каждой секундой. Слова, сказанные им... или же кем-то ещё?... явно навели переполох в той тьме, которая так и норовила если не превратить в собственный перекус, то уж точно заставить того чувствовать ужас. Но Кир лишь продолжал тянуть свою руку к тому чудовищу, что находилось перед ним. Его глаза сверкали ярким синим пламенем, а энергия становилась всё темнее: всё меньше проблесков света наблюдалось в его теле. Словно в хмурый ливень по земле били множество молний, одна из которых была яркой, светлой и пестрой и оставляла после себя теплое ярко-красное пламя, а другая - тёмная, мутная, бросавшая в глаза блики дыма, а в земле оставался лишь след тёмного пламени. И сейчас темные искры явно имели преимущество в этом, казалось бы, равном бою. Каждый миллиметр уменьшающегося расстояния между Киром и Тёмной незнакомой ему сущностью, заставлял его тянуться к ней сильнее. Ему хотелось насладиться этим ярчайшим вкусом тьмы, хотелось поглотить всё вокруг, хотя даже Кир и сам не понимал, что это, да и являются ли они душами хотя бы на десятую долю. Его лицо расплылось в зловещей улыбке, в которой уже были видны мелкие кусочки гниющего мяса, а сам рот был наполнен тёмной дымкой, которая вот-вот желала распалиться синим огоньком. Его глазницы начали покрываться чернотой, оставляя на лице трещины, а глазные яблоки так уже и вовсе растеклись по щекам бесформенной жижей, постепенно растворяясь в прах.
- Какой приятный аромат... Проговорил он всё тем же заботливым, но в тоже время мертвым голосом, словно он живым и не был вовсе. Любой страх или тревога отметались от желания вкусить то зло, которое было перед ним.

Продолжалось это недолго, а точнее до тех пор, пока яркий свет не пронзил весь коридор. Кир от неожиданности закрыл рукой глаза, а, когда повернул голову, чтобы посмотреть на источник света, его лицо будто и не изменялось - его кожа не чернела, глаза были на месте, а внутренняя сторона губ не источалась гнилью. Он принял на веру слова того же самого духа, который секунду назад вызывал сильное влечение, жажду и голод, о матери Томаса. Ведь подобной сущности, кем бы она не являлась, уж точно не было смысла лгать и пустословить. Однако Кир не успел задать другу ни единого вопроса, поскольку сам Томас уже его опередил.
- Общался... с домом? Проговорил он тихо. На этих словах последние нотки женского голоса, которыми он источал всё это время улетучились. Его внутренняя борьба светлой и тёмной стороны не прекращалась ни на секунду, но хотя бы сейчас это состояние стабилизировалось. А затем он услышал другой голос, даже голосок. Такой знакомый, но уже не столь игривый и весёлый, коим Кир привык его слышать. Он повернул голову, и увидел Аматэрасу, что заставило его машинально улыбнуться. Он не был так знаком с остальными духами Томаса, как с Солнцем, а потому повернулся именно к ней и присел на одно колено.
- Что случилось, Аматэрасу? Заботливо поинтересовался он, словно младшая сестра пришла к нему пожаловаться на что-нибудь незначительное. Он был снова тем привычным добрым, пусть и задиристым, Киром, которого все привыкли видеть в Магисмо. Однако его тёмная аура, возросшая от местного магического фона, которую и сам Кир не мог ослабить, была сейчас сильнее обычной. Ребят, а вы чего? Оглядел он всю "духовную братию" вокруг себя, глядя на них с искренним непониманием. Кир ещё ни разу не сталкивался с настолько тёмной аурой, потому и реакция на неё со стороны Дахасы прошла незаметно для самого носителя. Для него все его действия по отношению к местной тёмной сущности было вполне нормально. Жив-здоров. Руки-ноги целы, ни кашля, ни насморка, ни температуры. Попытался пошутить парень, искренне недоумевая от всего происходящего. Ради попытки приободрить непривычно серьёзную Аматэрасу, он заботливо погладил её по голове, словно она и впрямь была его младшей сестрёнкой.

В ответ на заданный Киром — или же кем-то иным, — вопрос Томас лишь едва различимо кивнул, не сводя с парня напротив пристального взгляда.

— Да. С Домом, — тихо подтвердил герцог, и хоть тон его голоса был всё также выдержан на одной, в равной степени ни удивлённой, ни как-либо ещё эмоционально сфальшивевшей ноте, эта настороженность чувствовалась в развороте его плеч, наклоне головы и неуловимом оттенке позе, в которую плавно перетекло отточенное тренировками тело аристократа, словно в готовности защищаться и нападать. Со стороны могло бы показаться, что герцог всё также спокоен и расслаблен, но впечатление это было обманчивым. То была расслабленность притаившейся кобры, приготовившейся атаковать при малейшем намёке на опасность.

Мортемер на мгновение умолк, задумчиво покачав подбородком, будто собираясь с мыслями. А затем со вздохом принялся объяснять:
— Все старые дома, особенно те, что просуществовали на земле не один десяток, а то и сотню, лет, склоны в какой-то момент времени обретать подобие собственного самосознания и тем самым… оживать. Это происходит в той или иной степени со всеми постройками, которым минуло достаточно большое количество лет и в которых долгое время жили люди, но особенно ярко подобная метаморфоза проявляется в стенах древних родовых поместий, в коих на протяжении нескольких веков сменяли друг друга поколения волшебников, принадлежащих к одному конкретному роду. В результате накладывания специальных чар, направленных на защиту и оберегание проживающей внутри его стен семьи, впитывания циркулирующих по комнатам энергий, дом фактически обретает частичку собственной души и становится отдельным… не сказать, чтобы разумным в привычном понимании этого слова, но всё же, существом, что может в некоторых случаях диктовать свою волю и влиять на находящихся в нём гостей и жильцов. Тот же замок Магисмо, например, что когда-то был аристократическим особняком и лишь потом разросся до замка, тоже вполне себе живой и разумный, хоть это и не всегда замечаешь. В общем, как ты понимаешь, подобные трансформации чаще всего происходят в силу естественных причин, но иногда бывает и так, что при закладке фундамента дома люди специально делают так, чтобы тот в будущем ожил и обрёл собственное сознание. Например закладывают преисполненный сильными энергиями внушительных размеров минеральный камень, который впоследствии становится «сердцем» поместья и облегчает проводимые внутри его стен ритуалы…

Всё то время, пока Томас говорил — хотя фактически ненавязчиво заговаривал Киру зубы, — он внимательно изучал собеседника перед собой, стараясь выискать малейший намёк на то, что проживающая в нём тёмная сущность ещё не утихомирилась. Хоть и бывало часто так, что перехват контроля призрачным подселенцем отражался на физическом плане — изменением оттенка склеры глаз с белого на чёрный, искажением черт лица, когда сквозь привычный облик проступает будто образ другого человека, или чем-то ещё более существенным (как например в случае с Киром — полной потерей плоти и кожи с костей), — но бывали и случаи, что ты толком и не увидишь изменений, и неладное не заподозришь, пока не приглядишься к переменившейся походке одержимого, к его полярно ни с того ни с сего поменявшемуся характеру, манере вести себя на людях и привычкам, присущим какому-то другому человеку, но не тому, кто до этого имел обыкновение занимать сиё тело. Вот и Томас сейчас всматривался не столько в облик Кира, сколько в его реакцию, в то, как он вёл и поддерживал диалог — хотя они и не были знакомы настолько близко, чтобы зваться навеки закадычными друзьями, но и того было вполне достаточно, чтобы Мортемер мог отличить, где говорит ЛайСи, а где — его тёмный подселенец.

И только когда Кир, соизволив заметить, наконец, воцарившееся в холе всеобщее напряжение, отшутился в своей привычной, слегка придурковатой на взгляд аристократа манере в духе «Всё со мной нормально, пацаны, с чего вдруг такой кипиш?», вся собравшаяся вокруг призрачная братия во главе с герцогом дружно перевела дыхание — от облегчения.

Сзади Кира послышалось досадливое «цыканье» и тонкий шелест убираемой за пояс стали.
— Вечно с этими одержимыми злыми духами одни сплошные проблемы, — в поле обозрения парня показался как всегда всем недовольный ворчащий дух-лис со скрещёнными на груди руками, из-за спины которого угрожающе щетинилось лезвие давеча заточенной глефы. Смотрел причём мальчишка на парня с настолько выразительным презрением на лице, как будто Кир был повинен как минимум в том, что когда-то на земле вымерли динозавры, и вместо них этому лису приходится теперь лицезреть… таких убогих и бесполезных двуногих вроде второкурсника перед ним.

Аматэрасу же, словно и не произошло до этого в зале ничего необычного, вновь обезоруживающе непосредственно улыбнулась.

— Да нет, ничего страшного не случилось, братик Кир. Просто нам на секунду показалось, будто вместо братика в его теле кто-то другой проявился, - с самым очаровательным видом и строя невинные глазки, девочка невозмутимо смахнула что-то с плеча присевшего перед ней парня, будто пылинку сдувала. Хотя на деле это была вовсе не пылинка, а успевший в общей суматохе зацепиться за плечо Кира воронёнок, который с жалобным клёкотом, не удержавшись, полетел на землю и… мгновенно оказался пригвождён к полу вновь обнажившимся лезвием глефы. Только и осталось на свободе, что выпростанное крыло, которым пойманная птица тут же судорожно забила по паркету, пока над ней склонялся младший лис и с брезгливым выражением морды осматривал пойманную добычу.

— И ведь ни зажарить тебя толком, ни освежевать, — задумчиво проговорил мальчишка, аккуратно вытаскивая тёмного духа из-под воткнутого в пол лезвия за лапу, и занося его над своей головой, чтобы уже снизу вверх рассмотреть перепуганного птенца ворона.

— Может мне тебя просто так всё-таки съесть? А? Чтобы остальная твоя семейка осознала своё место в этом доме и не зазнавалась, — в ответ на промелькнувший по лицу лисёныша недобрый оскал вся остальная воронья братия лишь ощетинилась где-то под потолком, явно намереваясь всем скопом налететь на посмевшего их столь безобразным образом оскорбить наглеца. Дух-лис же, будто и вовсе не замечая направленных на него сотен тысяч прожигающих алым заревом глаз, демонстративно раскрыл пасть, обнажая длинные звериные клыки, и начал медленно подносить затрепыхавшегося с удвоенной силой воронёнка ко рту, — пока вся остальная лисья братия искоса наблюдала за ним, даже не думая вмешиваться. Видать, не одному герцогу это поганое вороньё стояло уже поперёк горло рыбной костью…

— И-Юэ.

Рука лиса замерла при звуке тихого, выстуженного до температуры антарктических ледников на заполярном крае голоса, прозвучавшего в холле.

— Фу. Брось эту гадость и не нервируй достопочтенных тёмных хранителей. Не заставляй меня разговаривать с тобой, как с маленьким, ты прекрасно понимаешь, чем тебе обернётся даже один пожранный кусочек этой осквернённой энергии.

Лис дёрнул ухом, будто в попытке досадливо отмахнуться от наставлений Мастера, мол «Я же вам только одолжение сделаю!», но… спустя пару мгновений раздумий всё же с тихим вздохом закрыл рот, убрав воронёнка прочь от своего лица, а затем и вовсе одним брезгливым щелчком запустив его в полёт к своим собратьям на потолке.

— В этот раз тебе повезло, — проговорил, не скрывая разочарованной злобы, дух, названный И-Юэ, провожая взглядом поспешно скрывшегося в общем сумраке воронёнка. — В следующий раз на части разорву.

— Ах вот ты как заговорил теперь, да? Трёпку давно не получал, паршивый лисёныш? — тьма начала собираться единой тёмной массой, явно вновь стремясь обрести форму. — Вот мы тебя…

— Богини Мары ради.

И духи лисиц, и вороньё замерло, когда доселе всеми силами игнорировавший сам факт существования стаи напыщенных воронов Томас неожиданно развернулся аккурат к заставшим под потолком хранителям.

— Прекратили этот балаган. Если вам больше заняться нечем, кроме как донимать меня, моего гостя и духов-фамилиаров по пустякам, лучше бы слетали проверили окрестности вокруг особняка. Мне Дом на вас уже жалуется, что вы не можете даже защиту поддерживать в приличном состоянии, вечно ему приходится дыры латать.

Ворон, что видимо был у них предводителем, явно хотел что-то едко возразить — даже клюв уже целенаправленно для этого раскрыл, но… неожиданно закрыл его обратно, лишь что-то пренебрежительно каркнув и отвернувшись с холодно царственной миной, словно всем своим видом показывая, что больше они не желают тратить свои силы на столь жалкое и недостойное их внимания продолжение рода Мортемер. И его же конец, по всей видимости.

— Мы и не были призваны в этот мир для того, чтобы заниматься столь недостойной нас работой… и сейчас мы занимаемся этим только потому, что этот Дом когда-то принадлежал Господину, — вздохнул тихо ворон и расправил крылья, скомандовав остальному сумраку. — Летим. Раз уж юный наследник так жаждет избавить свои светлы очи от нашего назойливого присутствия…

Прокаркал ворон с нескрываемой насмешкой. Томас на это кокетство только глаза закатил, покачав головой. Иногда эти духи были просто… невыносимы. Ужасны. Меркантильные, своевольные, злые, никогда в жизни не слушавшиеся никого, кроме своего Господина, что был им когда-то и сыном, и непреложным законом… они знали, впрочем, когда не стоило переходить черту в вопросах, затрагивающих плоскость Смерти. В ближайшее время в Доме они появляться не станут, и покуда ритуал не будет завершён, они не позволят ни единой душе — будь то живая, или мёртвая — пересечь периметр поместья и вмешаться в творимое колдовство.
Вороны, как по команде взмахнув крыльями, с громким карканьем взлетели, закружившись в водовороте и, игнорируя всяческие законы физики, вылетели через закрытые окна, оставив, наконец, парней в полном одиночестве. Без их присутствия в помещении даже дышать как-то стало легче, по крайней мере, поубавилось тёмной некротической энергии, которой до этого был переполнен каждый угол особняка. Поубавилось, но не устранилось полностью, ведь до конца её из этих стен уже ничто не вытравит — для этого пришлось бы сжигать и заново из пепла отстраивать весь дом, заодно проводя масштабный ритуал очищения и возрождения земли, на которой тот стоял.

Томас с тяжёлым вздохом провёл ладонью по лицу, словно стараясь таким образом вновь вернуть себе утерянную на мгновение ледяную собранность. Каждый раз одно и то же.

— Прошу извинить, что тебе пришлось стать свидетелем этого фарса… — он повернулся вновь к Киру, вернув себе привычный холодный облик всегда сосредоточенного герцога. — Вернёмся к теме того, ради чего мы все здесь сегодня собрались. Маргарет!

Томас полуобернулся, обращая свой взор куда-то во тьму особняка. Но на его зов никто не откликнулся даже спустя несколько мгновений тишины, царившей в доме.

— Маргарет!

— Вы звали, ваша Светлость?

Преисполненный почтения голос неожиданно без всякой причины раздался прямо позади Кира и обступивших его лисов. Стоило только обернуться, как взгляду предстала неизвестно когда и как подошедшая, по всей видимости, прислуга. При ближайшем рассмотрении это оказалась сухонькая женщина уже весьма почтенного возраста, одетая в строгое чёрное платье горничной. Её пепельно-седые волосы были туго скручены в пучок и забраны под накрахмаленный чепец, а на испещрённом морщинами лице царило преисполненное спокойного достоинства и неожиданно — благожелательности, в контраст с общей атмосферой Дома, выражение. На мгновение могло показаться, будто эта старушка была тут с самого начала, всегда где-то здесь, рядом, готовая в любой момент выйти по первому же зову — хоть и последующие её слова мигом развеяли это впечатление, показав обратное.

— Покорно прошу простить мне мою задержку, — женщина уважительно поклонилась герцогу, сложив на животе руки. — Я была в саду и не услышала, когда вы в первый раз позвали меня, милорд. Изволите отдать какое-либо указание?

Томас лишь с тихой усталостью вздохнул, запуская руку внутрь переброшенной через плечо сумки. Сколько раз он уже говорил ей, что она может перестать к нему обращаться, как к милорду, хотя бы тогда, когда они дома, но нет, она всё также продолжает относиться к нему, как к господину и хозяину этого особняка. Хотя последнее, кем себя здесь чувствовал Томас, так это хозяином.

— Да, Маргарет. Изволю, — он достал на свет плоскую коробочку, испещрённую витиеватыми узорами дивных растений и невиданных волшебных животных. — Отведи нашего гостя на кухню и завари ему чай из травяного сбора, находящегося в этой коробочке.

Логично было бы предположить, что коробку Томас отдаст горничной, но неожиданно вместо этого он протянул её в руки Киру.

— Её отдаст тебе наш гость, когда вы уже окажетесь на кухне, — смерил при этом герцог ЛайСи настолько выразительным взглядом, будто говорящим «Бери шкатулку и молчи, так надо», что сразу без слов понятно становилось, что даже если у парня и появятся на этот счёт вопросы, ответов на них он от аристократа не дождётся. — Тебе нужно будет выпить этот сбор, а за то время, пока ты его пьёшь, я подготовлю место к предстоящему ритуалу. Чтобы тебе не было скучно в моё отсутствие, Маргарет и младшие лисы охотно развлекут тебя беседой.

На словах о младших лисах, старшая светловолосая лисица почти тут же упёрла руки в боки скуксилась, с видом вселенской скорби взглянув на Мастера. Мол «А как же мы? А как же мы с Ёми? У меня лично к братцу Киру стоооооолько вопросов».

Ну вот и как отказать этим проникновенно смотрящим аккурат тебе в душу глазам и по-детски непосредственно оттопыренной нижней губке.

— Ладно, Аматэрасу тоже тебя беседой развлечёт, — едва услышав этот тихий обречённый вздох, лисица тут же с радостным писком в ладоши захлопала, начав подпрыгивать на месте. — Но учти, вы мне обе с Цукиёми понадобитесь минут через… 10-15, я думаю.

— Не волнуйтесь, эта лисица будет вовремя! — тут же с самым очаровательным видом замотала головой Аматэрасу, ну прямо таки ангелочек во плоти, и не придерёшься.
Герцог лишь только хмыкнул, слегка дёргая уголком губ в слабой полуулыбке, и обернулся к Цукиёми, воззрившейся на него с тихим дочерним почтением и вниманием.

— Пойдём, Цукиёми. Поможешь мне подготовить всё к ритуалу.
Старшая лисица согласно кивнула, покорно проследовав за устремившимся куда-то вглубь дома Мастером.

«Я зайду за тобой ближе к полуночи» — это последнее, что услышал от Томаса Кир, прежде чем тот окончательно скрылся по направлению к ходам, что вели в подземелья особняка. Оставшаяся же за старшую Маргарет с уважительным полупоклоном указала парню рукой на коридор за одной из лестниц, ведущих на верхний этаж, в прямо противоположном от герцога направлении.

— Прошу за мной, достопочтенный гость.

И все оставшиеся на данный момент в особняке обитатели дружно повели Кира на кухню.
Шуршал под ногами дорогой бархатный ковёр, глуша за собой звуки шагов — и абсолютно неслышную поступь впереди идущей горничной. Казалось, что в полной тишине только и слышались, что шаги одного Кира, поскольку следующие за ним духи в принципе не могли издавать подобных звуков в виду своей нематериальности.
Идущая рядом лёгкой подпрыгивающей походкой Аматэрасу вдруг забежала вперёд Кира и, зашагав спиной назад, с нескрываемым любопытством заглянул снизу вверх в глаза второкурснику.

— Братец Кир, так значит у тебя братец Дахаса женским голосом разговаривает?

Этот вопрос на самом деле волновал не только старшую из лисиц, но и всех остальных следующих за ЛайСи лисьих духов. Это было видно по мгновенно навострившимся на макушках ушам, начавшим чутко ловить каждое произносимое слово.

Вскоре они подошли к закрытой двери, ведущей, по всей видимости, к месту их назначения. И лишь сейчас стало понятно, почему Томас отдал коробочку с травами в руки Киру вместо того, чтобы преподнести её сразу Маргарет. Горничная, даже не обременившись необходимостью открывать дверь, и ни на секунду не замешкавшись на входе, попросту беззвучно прошла сквозь неё.

Оценивая всю ту напряжённость, которая витала сейчас вокруг парня в виде всех окружающих его, Кир понял, что Дахаса в очередной раз попытался взять над ним контроль. Но зачем? Целый год на Томаса он никак не реагировал, на духов Томаса - тем более. Неужели это была реакция именно на то тёмное существо, которое нависало под потолком? Ответы брать было неоткуда, а посему оставалось надеяться лишь на то, что ритуал даст хоть какие-то прояснения.

Смотря на Томаса и слушая его объяснения, Кир невольно оценил профессиональным взглядом его позицию. В обычной беседе он всегда смотрит ровно на собеседника. С чего бы сейчас... Знания рукопашного боя и всё, что с ними связанно, наводило на дурные мысли, однако вместе с этим было и понимание... понимание того, на что он способен, и почему его опасаются. Он встречался уже с подобными взглядами... когда вроде бы и всё хорошо, но есть всё таки лёгкое отторжение от своей персоны. Ну а слова Аматэрасу только подтвердили его опасения - он слишком хорошо знал своё состояние и разницу в поведении, ауре и голосе.
- Ну на будущее скажу так, ребят. Парень поднялся с колен и вновь оглядел всех вокруг, давая понять этим жестом, что обращается сразу ко всем присутствующим. Если вам вдруг показалось, что на моем месте уже не я, то... Парень усмехнулся, но эта ухмылка была с нотками сожаления о том факте, который он озвучивал. ...то вам не показалось.

Переварив всю информацию от Томаса, а так же от вороны, которая минуту назад казалась очень грозным и опасным существом, Кир сделал лишь одно умозаключение.
- В общем, тебя не любят в своём же доме из-за того, что ты... якшаешься со светлыми магами? Кир искренне пытался вспомнить это слово, которое он услышал лишь однажды, но запомнил, потому что оно казалось ему "прикольным". Правда эта ситуация была единственной, где он умудрился ляпнуть что-то подобное.
Второкурсник немного удивился и от того, что в поместье, помимо него самого, была ещё и прислуга. Хотя чего ещё ожидать от аристократов? Аристократ без слуги, что дерево без гусеницы. С ухмылкой подумал парень, наблюдая за раздачей указаний, и принял от друга чай... если это и впрямь был чай, а не какой-нибудь специальный отвар.
ЛайСи, довольный компанией Аматэрасу, двинулся вслед за Маргарет. А вы тоже обладаете пространственной магией? Решил поинтересоваться парень, как только он увидел, как Маргарет прошла сквозь дверь так, будто она дверями вообще не пользуется в этом замке. Было даже интересно увидеть кого-то ещё с подобными способностями. Интересно, а летать она тоже умеет? А портоваться? Понеслись вопросы в голове, у которой сейчас был настоящий взрыв от всего происходящего.
- Женским... честно, понятия не имею. Я бы и сам хотел знать. Ответил Кир, а затем перевёл взгляд на идущую впереди Маргарет. Скажите, а я ведь могу вас называть просто по имени? Вы не будете возражать? И только он закончил эту фразу, как перед его взором, а так же в голове Томаса, словно вспышкой появлялся и исчезал образ девушки с пепельными волосами. Она стояла на коленях возле каменной стены, а выглядела, словно монахиня***, накинувшая капюшон. Томас... прошептала она в голове некроманта, а разум Кира пронзила резкая боль, словно прямо в лоб ему вонзили иглу. Подобную боль он уже испытывал во время обращений в Дахасу, однако аура девушки была... самой простой, она будто бы и магом вовсе не была. Что это? Промелькнуло в мыслях Кира, но внешне он не подавал виду.
- Кстати, Аматэрасу, а почему Цукиёми всегда такая тихая? Я бы даже сказал, немножко хмурая. Спросил парень беззаботным тоном, стараясь отвлечься от ненужных, но пытливых мыслей.
[spoiler=***][/spoiler]

Наверно, это даже пугающе… когда в твоём теле живут сразу двое полярно разных сущностей, и одна слабо или вовсе не подконтрольна воле другой. Хотя почему, наверно… Томас не понаслышке знал, насколько на самом деле это страшно. Когда будто целый кусок жизни выпадает из твоей памяти, и ты не можешь припомнить, ни где ты, ни как ты конкретно здесь очутился, ни почему в висок бьётся мысль, словно за время своего пребывания в полном небытие ты совершил что-то непоправимо страшное, что даже последующие воплощения не смогут смыть с тебя отработанной кармой. Одержимость злым духом – это тот самый опыт, который Томас не пожелал бы испытать никому, даже самому злейшему из недругов. Хотя, Кир ещё неплохо держался. Вряд ли Томас на его месте смог бы выдержать столь длительное соседство с настолько неоднозначным тёмным подселенцем. Но это не говорило о том, что парню было легко его держать под относительным контролем. И потому, когда по губам ЛайСи промелькнула невесёлая ухмылка, с долей сожаления по поводу того состояния, в котором он жил столько лет, вынужденный бороться с внутренним очеловеченным демоном, доселе ледяной взгляд Мортемера дал… трещину. Он вздохнул тихо, слегка поводя плечами, будто сбрасывая остаток напряжения после пристального наблюдения за студентом Магнуса. Следовало бы, возможно сказать что-то ободряющее в данной ситуации – но он был в высшей степени плох в том, чтобы утешать людей. К тому же, его опередила Аматэрасу. Выслушав Кира, она приблизилась к ЛайСи и просто слегка дотронулась до его руки, от чего кисть опалило могильным холодком со странной примесью тепла – искреннего желания лисички помочь и приободрить – и взглянула на него снизу вверх с простодушной детской улыбкой.

- Не волнуйся, братик Кир. Мы тебя вылечим. И старшего братика Дахасу тоже обязательно вылечим.

Что именно она вкладывала в это слово - «вылечим» - одним Богам только было известно. Но явно что-то намного более сокральное, чем просто обещание разделить Кира с Дахасой и последнего отправить туда, где и было ему изначально место - в глубины мира мёртвых.

Томас едва различимо фыркнул, внезапно услышав до боли знакомое слово из уст второкурсника Магнуса. «Якшаешься…?» Так любил его дед изъясняться. Причём с неизменно кошмарным русским акцентом, который даже годы практики не смогли вытравить до конца из чистого британского говора истого англичанина. Всю свою молодость провоевавший бок о бок с русскими в очередной войне, коих в их мире каждый век гремело минимум по пять десятков, и научившийся сносно изъясняться на их языке, Мортемер старший любил приговаривать, что телом он может и вернулся в Англию, но душа его так и осталась среди таёжных лесов Сибири, где волхвы возносили свои молитвы богу Перуну.

- Якшаешься, - герцог почти неслышно усмехнулся, не скрывая проскользнувшей в голосе иронии. – Если бы дело было только в этом… нет, Кир, - продолжил он уже громче. – Это исключительно внутрисемейные дрязги. Магисмо они особо никак не касаются.

Для воронов это был просто ещё один дополнительный повод поддеть новоявленного герцога, но никак не причина их безотчётной неприязни к конкретно этому отпрыску семьи Мортемер.

***

Только зайдя на кухню и остановившись посреди помещения, Маргарет заподозрила, что что-то она сейчас сделала явно не так.

- Ох, батюшки-светы, - послышалось из-за стены искреннее старческое сетование. – Прошу меня покорно извинить.
Доселе закрытая дверь словно сама по себе распахнулась, безмолвно приглашая Кира вместе со всей лисьей братией зайти внутрь кухни.
- В этом доме так давно не появлялось живых гостей… я совсем забыла, что вам необходимо пользоваться дверями.
Последующая реплика Кира заставила Маргарет на какие-то доли мгновения замереть, осмысляя его вопрос о пространственной магии.
- Ох, нет, господин ЛайСи, - она с мягким снисходительным смехом покачала полностью седой головой. Голос её был скрипучим, но приятным, напоминал чем-то о старых деревенских домах с ветхими, гнущимися под ногой половицами, и дремлющим за печной трубой домовым. – Боюсь, что при жизни я была едва ли сильнее сквиба.

Горничная неуловимо приблизилась к Киру и… прошла уже сквозь парня, от чего тело студента сковало студёным холодом, как если бы он на мгновение окунулся с головой в ледяную прорубь. То был холод могильный. Промозглый. Неживой.

- Я вот уже как 30 лет мертва.

Маргарет вновь появилась в поле обозрения Кира, лишь теперь поясняя своё умение ходить сквозь стены.

- А для мёртвых ограничения мира живых банально перестают иметь какое-либо значение в посмертии. Позвольте коробочку? – пожилая горничная сделала манящий жест рукой, как если бы она хотела приманить к себе дворового кота блюдечком сливок.
Отданная Киру коробочка с травяным сбором, повинуясь движению призрачной ладони, тут же мягко выскользнула из его пальцев, улетая по направлению к Маргарет.
- Пока усаживайтесь за стол, не стесняйтесь. Всё равно приготовление отвара займёт какое-то время. И… - старая женщина в лёгкой растерянности взглянула на чудного гостя, приведённого герцогом. А затем вновь по-старчески добродушно улыбнулась. - Раз уж гость того желает, то хорошо. Можете звать меня просто Маргарет.

Кухня, представшая взгляду ЛайСи, отличалась от остального убранства дома, как величавое далёкое небо от простой, но такой близкой, родной земли. Помещение не могло похвастаться особым убранством, но было сразу видно, что мебель здесь сколочена на совесть, шкафы, стол и табуретки вместо стульев выполнены из добротного крепкого дерева, и общая простота интерьера компенсировалась долговечностью материала, из которого был выполнен старинный кухонный гарнитур. Естественно, здесь не было и намёка на плиту, роль помощника повара здесь исполнял специально сконструированный для кухонных целей печной камин, над которым висел чугунный котёл, в данный момент времени – абсолютно пустой.

На столе, за который Маргарет и предложила усаживаться Киру, помимо досок для нарезки овощей с фруктами, и пары плетёных корзин, обнаружился очередной ворон, дремавший на длинной изогнутой подставке-жерди, стилизованной под ветвь мёртвого дерева. Но только в отличие от уже виденных ЛайСи воронов, этот был полностью белый в оперении и таких интенсивных тёмных эманаций, как остальные его сородичи, не источал. Он походил на самого обычного ворона намного больше, чем те существа, что спровоцировали недавно Дахасу вылезти наружу, - даже к происходящему вокруг проявлял примерно такую же полную птичью индифферентность. Когда второкурсник Магнуса зашёл на кухню, ворон лишь равнодушно приоткрыл один рубиновый глаз, оглядывая показавшегося на пороге парня с ног до головы. А затем вновь закрыл его в выражении абсолютной незаинтересованности нежданным гостем, втянув голову обратно в ворох белоснежных перьев на груди, чтобы вернуться к прерванному сну.

Лисята тоже поспешили воспользоваться приглашением Маргарет и усесться за стол вокруг парня. Едва пристроившись на одном из оказавшихся неожиданно удобными табуретов, Аматэрасу подняла на Кира раскосые растерянные глаза. Видимо, вопрос про Цукиёми застал её врасплох.

- Почему сестричка такая тихая…? – она словно бы глубоко задумалась, дёрнув одним из своих лисьих ушек и склонив голову к плечу. – Тихая… даже хмурая…

Она долго смотрела куда-то на Кира, но при этом… словно бы сквозь него. Обычно ясный небесно-голубой взгляд с карминовым отблеском заката в глубине будто остекленел, сделавшись по-настоящему неживым. И пугающе бездушным.

Потому что Хозяин не любил, когда они шумели. Если они издавали хоть звук, когда он приказывал им молчать, их били. Били очень больно. Она всегда была шумнее сестры, из них двоих с самого детства она была самой непоседливой и непокорной, но именно старшая сестрица чаще всего принимала наказания вместо неё. Когда Хозяин заносил над ними трость, именно она первой подставлялась под удар, именно она закрывала младшую своим телом, пока ей на спину обрушивался град жестоких яростных ударов. С её кожи кровавые гематомы не сходили неделями, и даже сейчас, когда казалось бы, те ужасные годы давно позади, Мастеру часто приходится обращаться к ней напрямую, чтобы спросить, если та что-то хочет, потому что сама сестричка даже голоса никогда лишний раз не подаст, и стоять будет тихо и безмолвно, потому что ради них двоих она должна была научиться полной безукоризненной покорности и послушанию, умению быть абсолютно неслышимой, лишь бы только Хозяин не срывался на них лишний раз…

Вокруг Аматэрасу даже сумрак стал ещё темнее и гуще, а воздух - холоднее. От неё потянуло тем, что доселе Киру ещё никогда чувствовать с ней рядом не доводилось – и что пугающе сильно напоминало ту болезненную Тьму, что следовала за воронами хранителями. Горчащая на губах злоба, затаённая ненависть и боль, боль, боль, огромная, всепоглощающая боль, такая густая, как будто из неосторожно вскрытой словами Кира раны полился гной – и лежащая на хрупком девичьем предплечье кисть сжалась с такой силой, что казалось, ногти на пальцах вот-вот разорвут ткань кимоно на рукаве, раздерут кожу до крови, вцепятся в мясо, а застывшее выражение лица девочки было подобно безжизненной восковой маске, и…

Сгустившийся на мгновение мрак вокруг девочки неожиданно рассеялся также быстро, как и возник. Словно не было ничего. Не осталось даже металлического привкуса крови и гнили на языке. Она вновь подняла взгляд на Кира, и глаза её снова сделались живыми и осмысленными, как будто не было только что этой странной реакции на достаточно простой вопрос парня.

[center]Как хорошо, что этот мерзавец давно уже умер.[/center]

Девочка простодушно улыбнулась и ответила парню само собой разумеющимся тоном – будто её изумляла сама суть вопроса Кира:

- Сестричка всегда была такой тихой. У неё просто такой склад характера. Не злобный совсем, только немного… ме-лан-хо-лич-ный? – Аматэрасу запрокинула взгляд к потолку, хмуря бровки в попытке припомнить, как же так Мастер заковыристо изъяснился однажды о людях, склонных к поэтической грусти. – А ещё она просто очень застенчивая! Ей некомфортно в компании мало знакомых живых людей. С нами и Мастером она себя совсем по-другому ведёт. Ничего, братик, вот подожди немного, она к тебе привыкнет, и ты увидишь, что Ёми вовсе не такая хмурая, как тебе кажется!

Аматэрасу звонко рассмеялась, веселясь, как и прежде, легкомысленно болтая ножками на своём табурете. И ни единого намёка больше в ней не было на ту вылезшую на мгновение из глубин подсознания и оскалившую зубы затравленную черноту. Стоявшая же неподалёку Маргарет и доселе внимательно прислушавшаяся к разговору гостя с фамилиарами его Светлости, вдруг подошла к девочке, наклонившись к ней и очень деликатно поинтересовавшись:

- А маленькая лисья госпожа не хочет мне помочь разжечь огонь для приготовления отвара…?

Не заметив того, насколько мягче стал тон старой горничной – и насколько внимательнее взгляд глубоко посаженных глаз – девочка с готовностью кивнула.

- Конечно, бабушка, эта лисица поможет!

Она легко спрыгнула с табурета и унеслась в противоположный конец помещения к печи-камину разжигать пламя. Маргарет последовала за ней.
Кир остался один на один с младшими лисами, что вдруг разом утратили добрую половину своей доброжелательности и теперь смотрели на парня со странными, нечитаемыми выражениями на лицах. Хотя у одного из них с самого начала не было даже её трети.

- Слышь, двуногий.

Нелицеприятно зашипели рядом. Сидящий неподалёку от Кира И-Юэ пробарабанил пальцами по столу с угрожающим намёком, скребя по дереву удлинившимися когтями. Буравил парня перед собой дух теперь настолько злым и неприязненным взглядом, что будь только его воля, уже урыл бы этого поганого смертного на месте.

- Следи за своими словами, - верхняя губа мальчишки лиса приподнялась в истинно зверином оскале, обнажая нечеловеческие клыки. Говорил дух тихо, чтобы засуетившаяся около печи Аматэрасу их не услышал, но при этом достаточно угрожающе, чтобы поганый двуногий прислушался к его словам. – Сhikushō, мы же в твою душу не лезем и не интересуемся, какого ты столько лет медлил со своей проблемой, прежде чем к экзорцисту обратиться. Мы и Мастер приняли твой идиотизм, как должное, и вопросов на этот счёт задавать не стали, вот и ты будь добр, заткнись и не лезь туда, куда тебя никто лезть не просил!

- Брат, - прозвучало с противоположного конца стола одновременно деликатно, и достаточно укоризненно, чтобы И-Юэ резко обернулся, окатив студёным раздражением обычно старающегося сохранять миролюбие собрата. – Это уже слишком, знаешь ли, он же не мог знать…

- Не мог, и не должен, пусть и дальше не знает и не лезет в это! – зашипел сквозь зубы И-Юэ, проворно перегнувшись через стол. – Повторения хочешь? Прошлого раза не хватило?! Знаешь же, как Мастеру каждый раз тяжело её успокаивать, нет, мы конечно должны ей снова напомнить о том, чего она вспоминать…!

- Итак!

И-Юэ отстранился от брата также резко, как и перегнулся к нему, что-то зло процедив себе под нос и отвернувшись к стене, когда Аматэрасу снова плюхнулась на табурет рядом с Киром. В камине-печи теперь весело потрескивало пламя, разгоняя холодной сумрак ночи по углам, и наконец привнося в Дом капельку тепла со светом.

— Значит, ты совсем не осознаёшь себя в те моменты, когда просыпается братец Дахаса? Грустно… - девочка вздохнула с тихим печальным сочувствием. – И вы что, совсем даже друг с другом не общались? Как ты тогда контролируешь его?



«Томас…»

Герцог резко остановился на полпути до нужного ему подземного зала, накрыв глаза ладонью. Видение так неожиданно резко ударило ему в переносицу, застигнув на очередном повороте в подземелье, что какое-то время ему пришлось постоять вот так, неподвижно, пережидая внезапный приступ головокружения.

Далеко не в первый ему приходилось лицезреть подобные видения. В конце концов, бытие медиумом-некромантом накладывает на твою жизнь свой отпечаток. Однако он уже успел позабыть, каково это, когда к тебе так нагло в голову вторгаются гости из потустороннего мира не во время сна, а когда ты на ногах и бодрствуешь.

- Мастер…? – поморщившись, Томас встряхнул головой, словно сгоняя с себя остатки наваждения, и отняв руку от лица, перевёл взгляд на встревоженную Цукиёми. – Вам нехорошо? Или это снова…?
- Снова, - аристократ едва различимо вздохнул, надавив пальцами на переносицу, чтобы в глазах окончательно прояснилось, и постарался приободряюще улыбнуться девочке. – Ничего страшного, уже всё прошло. Идём.

Старшая лисичка кивнула, покорно направившись следом за герцогом, но теперь на всякий случай она не сводила с него внимательного тревожного взгляда.
Герцог же, неожиданно едко дёрнув уголком губ, спокойно обратился куда-то в пустоту перед собой:

- Знаешь, если ты хочешь что-то мне сказать, то говори. Грубо вот так вламываться в чужое подсознание, ничего полезного толком не показать и тут же уйти, ты так не думаешь?

Воззрившаяся было поражённо на Мастера Цукиёми только через пару мгновений поняла, что к чему, и выдохнула, уже более-менее успокоенно идя за аристократом попятам.

- Тем более, ты моё имя знаешь, а я даже ума приложить не могу, кого имел честь только что лицезреть. Может для начала хотя бы представишься, как подобает всем воспитанным потусторонним сущностям?

Если бы в этот момент герцога услышал кто-то посторонний, то наверняка счёл бы его сумасшедшим. Но для Томаса разговаривать с голосами из пустоты с самого детства было делом привычным. За одним только исключением, что на 24 год жизни такие резкие выпадения из реальности, откровения духов и выбивающие из колеи видения ни о чём начинают здорово раздражать, если не откровенно бесить. Галлюцинаций у него быть не могло априори, заклинаниям он никаким не подвергался, оставался только один вариант – Кир принёс с собой вместе с Дахасой в Дом что-то ещё не от мира сего. А что именно – ему только предстояло выяснить.

«И как ты только сумел дожить до своих-то лет, будучи буквально вратами в царство мёртвых, а, Кир…?»

Кир немного опешил, когда Маргарет проскочила сквозь него, будто это было обычным делом. И тут немного двойственные мысли посетили его голову. С одной стороны немного странное чувство, а с другой - он наконец-то испытал на себе то самое чувство, которым уже ни один раз одаривал своих знакомых, пробега сквозь них, дабы никого не сшибать.
- Видимо меня настигла небольшая лёгкая карма... С улыбкой прошептал он, как только Маргарет чуть отдалилась. Надо бы и самому меньше шастать сквозь тела. Вслух заключил он перед тем, как выслушать Аматэрасу, которая достаточно сильно изменилась после вопроса парня. И изменилась не только внешне... Кир незаметно повёл носом, почуяв знакомый запах - тёмный запах. Словно бы Аматэрасу накрывало что-то очень плохое, а вот что именно, парню, к сожалению, понять было не дано. Не так хорошо он чувствовал и различал тьму в других, скорее мог лишь опознать банально её наличие, и не более того.
- Склад характера, говоришь? Задумчиво произнёс парень, почёсывая подбородок. Надо бы ей подарить чего-нибудь разэтакого. Хочется посмотреть, как она улыбается. Прошептал вновь парень, а затем тут же обернулся, лишь смутно предполагая, что выражение двуногий применили к нему. Поверь, в моей душе ты найдёшь мало чего хорошего, даже если залезешь. Как-то по-доброму ответил Кир, искренне надеясь, что никто заранее неподготовленный не начнёт копаться в его голове или душе. В последний раз это была проректор Магисмо, и всем крайне повезло, что осмотрела она парня лишь поверхностно. Не волнуйся... не полезу я в те темы, в которые меня не пускают. Сказал он, но даже и сам парень не был уверен, что не захочет в дальнейшем помочь Цукиёми стать менее мрачной лисицей, даже учитывая то, что на пару с Аматэрасу эти двое смотрелись абсолютно контрастно и гармонично одновременно.

А вот вопрос лисицы насчёт контроля заставил парня немного задуматься. Ответ он начал крайне неуверенно, смотря куда-то в пол.
- Контролировать... Скорее сдерживать... да и тут так себе получается на самом деле. Как только я чувствую что-то плохое... плохого человека с плохими поступками и мыслями... любой мой контроль начинает сводиться на нет. Пусть даже улыбка пыталась закрыть настроение парня своей яркой спиной ото всех, но нотки обречённости всё равно яростно пробивались через любые трещины сомнений и негатива внутри их хозяина. За эти годы... ну где-то человек восемьдесят или девяносто пострадали... а вернее погибли. И всё из-за моего неумения себя контролировать и их грешных поступков... теперь они все здесь. Парень положил руку на живот, намекая на то, что Кир попросту употребил в пищу все те грешные души, которые повстречал на своём пути. И на люди старался не выходить, так он сам меня куда-нибудь тащил. Хотя знаешь... Парень немного ухмыльнулся от своих мыслей. ...с другой стороны забавно наблюдать за человек, который преисполнен надежд тебя убить, ограбить или даже изнасиловать... а в итоге ты видишь его перепуганные и заливающиеся слезами глаза. А потом видишь его синеющее тело без глаз и рта... Ладно, извини. Выдохнул парень, понимая, что так далеко заходить в своих изречениях не стоит. Перегнул я немного с объяснением. Вообще, я не такой, как с этими людьми. Пытался как-то успокоить духов Кир, дабы те не начали от него отторгаться.
Перед Лисицей и Томасом после призыва последнего начало сгущаться облако. Словно сама Тьма собиралась в одном месте, желая ответить на зов некроманта. Эта Тьма будто бы источала злом и смертью, словно самое гнилое тёмное искусство сейчас сгущалось перед этими двумя. Из этого облака медленно расплылся силуэт женщины. Она стояла перед ними с чуть преклоненной головой, а её руки были сложены в замок внизу. Её лицо всё так же оставалось затемнённым, а её одежда чем-то напоминала очертания самой обычной монахини.

- Здравствуй, Томас. Её зловещая аура шла наперебой с её спокойным и искренне заботливым голосом. Меня зовут Тереза, и я хочу вам помочь. Прошу, пусть моё присутствие тебя не отвлекает, но прежде всего... Женщина уступила Томасу дорогу, оставаясь всё тем же облаком из тёмной энергии. ...я облегчу твои раздумья преждевременным ответом. Голос её оставался всё таким же ровным и спокойным, словно бы ничего в этом мире её не беспокоило и не тревожило. Я - первый носитель той тёмной сущности, которую теперь все зовут Дахасой, а также основательница культа, учения которого до сей поры использовались для его призыва. Закончив своё представление, монахиня поклонилась Томасу и его спутнице в знак приветствия. Приятно с тобой познакомиться, но ты ведь не имеешь к этим знаниям ни малейшего отношения. Мне жаль, что подобным магам приходится сталкиваться с подобным. В её голосе не было даже капли ехидства, она словно бы искренне переживала из-за того, что в дело Дахасы вторгся совершенно посторонний человек. Но настало время для Томаса получить те ответы, которые помогут ему во всём разобраться.