Сообщение
Томас Мортемер » 24 апр 2021, 23:14
В ответ на заданный Киром — или же кем-то иным, — вопрос Томас лишь едва различимо кивнул, не сводя с парня напротив пристального взгляда.
— Да. С Домом, — тихо подтвердил герцог, и хоть тон его голоса был всё также выдержан на одной, в равной степени ни удивлённой, ни как-либо ещё эмоционально сфальшивевшей ноте, эта настороженность чувствовалась в развороте его плеч, наклоне головы и неуловимом оттенке позе, в которую плавно перетекло отточенное тренировками тело аристократа, словно в готовности защищаться и нападать. Со стороны могло бы показаться, что герцог всё также спокоен и расслаблен, но впечатление это было обманчивым. То была расслабленность притаившейся кобры, приготовившейся атаковать при малейшем намёке на опасность.
Мортемер на мгновение умолк, задумчиво покачав подбородком, будто собираясь с мыслями. А затем со вздохом принялся объяснять:
— Все старые дома, особенно те, что просуществовали на земле не один десяток, а то и сотню, лет, склоны в какой-то момент времени обретать подобие собственного самосознания и тем самым… оживать. Это происходит в той или иной степени со всеми постройками, которым минуло достаточно большое количество лет и в которых долгое время жили люди, но особенно ярко подобная метаморфоза проявляется в стенах древних родовых поместий, в коих на протяжении нескольких веков сменяли друг друга поколения волшебников, принадлежащих к одному конкретному роду. В результате накладывания специальных чар, направленных на защиту и оберегание проживающей внутри его стен семьи, впитывания циркулирующих по комнатам энергий, дом фактически обретает частичку собственной души и становится отдельным… не сказать, чтобы разумным в привычном понимании этого слова, но всё же, существом, что может в некоторых случаях диктовать свою волю и влиять на находящихся в нём гостей и жильцов. Тот же замок Магисмо, например, что когда-то был аристократическим особняком и лишь потом разросся до замка, тоже вполне себе живой и разумный, хоть это и не всегда замечаешь. В общем, как ты понимаешь, подобные трансформации чаще всего происходят в силу естественных причин, но иногда бывает и так, что при закладке фундамента дома люди специально делают так, чтобы тот в будущем ожил и обрёл собственное сознание. Например закладывают преисполненный сильными энергиями внушительных размеров минеральный камень, который впоследствии становится «сердцем» поместья и облегчает проводимые внутри его стен ритуалы…
Всё то время, пока Томас говорил — хотя фактически ненавязчиво заговаривал Киру зубы, — он внимательно изучал собеседника перед собой, стараясь выискать малейший намёк на то, что проживающая в нём тёмная сущность ещё не утихомирилась. Хоть и бывало часто так, что перехват контроля призрачным подселенцем отражался на физическом плане — изменением оттенка склеры глаз с белого на чёрный, искажением черт лица, когда сквозь привычный облик проступает будто образ другого человека, или чем-то ещё более существенным (как например в случае с Киром — полной потерей плоти и кожи с костей), — но бывали и случаи, что ты толком и не увидишь изменений, и неладное не заподозришь, пока не приглядишься к переменившейся походке одержимого, к его полярно ни с того ни с сего поменявшемуся характеру, манере вести себя на людях и привычкам, присущим какому-то другому человеку, но не тому, кто до этого имел обыкновение занимать сиё тело. Вот и Томас сейчас всматривался не столько в облик Кира, сколько в его реакцию, в то, как он вёл и поддерживал диалог — хотя они и не были знакомы настолько близко, чтобы зваться навеки закадычными друзьями, но и того было вполне достаточно, чтобы Мортемер мог отличить, где говорит ЛайСи, а где — его тёмный подселенец.
И только когда Кир, соизволив заметить, наконец, воцарившееся в холе всеобщее напряжение, отшутился в своей привычной, слегка придурковатой на взгляд аристократа манере в духе «Всё со мной нормально, пацаны, с чего вдруг такой кипиш?», вся собравшаяся вокруг призрачная братия во главе с герцогом дружно перевела дыхание — от облегчения.
Сзади Кира послышалось досадливое «цыканье» и тонкий шелест убираемой за пояс стали.
— Вечно с этими одержимыми злыми духами одни сплошные проблемы, — в поле обозрения парня показался как всегда всем недовольный ворчащий дух-лис со скрещёнными на груди руками, из-за спины которого угрожающе щетинилось лезвие давеча заточенной глефы. Смотрел причём мальчишка на парня с настолько выразительным презрением на лице, как будто Кир был повинен как минимум в том, что когда-то на земле вымерли динозавры, и вместо них этому лису приходится теперь лицезреть… таких убогих и бесполезных двуногих вроде второкурсника перед ним.
Аматэрасу же, словно и не произошло до этого в зале ничего необычного, вновь обезоруживающе непосредственно улыбнулась.
— Да нет, ничего страшного не случилось, братик Кир. Просто нам на секунду показалось, будто вместо братика в его теле кто-то другой проявился, - с самым очаровательным видом и строя невинные глазки, девочка невозмутимо смахнула что-то с плеча присевшего перед ней парня, будто пылинку сдувала. Хотя на деле это была вовсе не пылинка, а успевший в общей суматохе зацепиться за плечо Кира воронёнок, который с жалобным клёкотом, не удержавшись, полетел на землю и… мгновенно оказался пригвождён к полу вновь обнажившимся лезвием глефы. Только и осталось на свободе, что выпростанное крыло, которым пойманная птица тут же судорожно забила по паркету, пока над ней склонялся младший лис и с брезгливым выражением морды осматривал пойманную добычу.
— И ведь ни зажарить тебя толком, ни освежевать, — задумчиво проговорил мальчишка, аккуратно вытаскивая тёмного духа из-под воткнутого в пол лезвия за лапу, и занося его над своей головой, чтобы уже снизу вверх рассмотреть перепуганного птенца ворона.
— Может мне тебя просто так всё-таки съесть? А? Чтобы остальная твоя семейка осознала своё место в этом доме и не зазнавалась, — в ответ на промелькнувший по лицу лисёныша недобрый оскал вся остальная воронья братия лишь ощетинилась где-то под потолком, явно намереваясь всем скопом налететь на посмевшего их столь безобразным образом оскорбить наглеца. Дух-лис же, будто и вовсе не замечая направленных на него сотен тысяч прожигающих алым заревом глаз, демонстративно раскрыл пасть, обнажая длинные звериные клыки, и начал медленно подносить затрепыхавшегося с удвоенной силой воронёнка ко рту, — пока вся остальная лисья братия искоса наблюдала за ним, даже не думая вмешиваться. Видать, не одному герцогу это поганое вороньё стояло уже поперёк горло рыбной костью…
— И-Юэ.
Рука лиса замерла при звуке тихого, выстуженного до температуры антарктических ледников на заполярном крае голоса, прозвучавшего в холле.
— Фу. Брось эту гадость и не нервируй достопочтенных тёмных хранителей. Не заставляй меня разговаривать с тобой, как с маленьким, ты прекрасно понимаешь, чем тебе обернётся даже один пожранный кусочек этой осквернённой энергии.
Лис дёрнул ухом, будто в попытке досадливо отмахнуться от наставлений Мастера, мол «Я же вам только одолжение сделаю!», но… спустя пару мгновений раздумий всё же с тихим вздохом закрыл рот, убрав воронёнка прочь от своего лица, а затем и вовсе одним брезгливым щелчком запустив его в полёт к своим собратьям на потолке.
— В этот раз тебе повезло, — проговорил, не скрывая разочарованной злобы, дух, названный И-Юэ, провожая взглядом поспешно скрывшегося в общем сумраке воронёнка. — В следующий раз на части разорву.
— Ах вот ты как заговорил теперь, да? Трёпку давно не получал, паршивый лисёныш? — тьма начала собираться единой тёмной массой, явно вновь стремясь обрести форму. — Вот мы тебя…
— Богини Мары ради.
И духи лисиц, и вороньё замерло, когда доселе всеми силами игнорировавший сам факт существования стаи напыщенных воронов Томас неожиданно развернулся аккурат к заставшим под потолком хранителям.
— Прекратили этот балаган. Если вам больше заняться нечем, кроме как донимать меня, моего гостя и духов-фамилиаров по пустякам, лучше бы слетали проверили окрестности вокруг особняка. Мне Дом на вас уже жалуется, что вы не можете даже защиту поддерживать в приличном состоянии, вечно ему приходится дыры латать.
Ворон, что видимо был у них предводителем, явно хотел что-то едко возразить — даже клюв уже целенаправленно для этого раскрыл, но… неожиданно закрыл его обратно, лишь что-то пренебрежительно каркнув и отвернувшись с холодно царственной миной, словно всем своим видом показывая, что больше они не желают тратить свои силы на столь жалкое и недостойное их внимания продолжение рода Мортемер. И его же конец, по всей видимости.
— Мы и не были призваны в этот мир для того, чтобы заниматься столь недостойной нас работой… и сейчас мы занимаемся этим только потому, что этот Дом когда-то принадлежал Господину, — вздохнул тихо ворон и расправил крылья, скомандовав остальному сумраку. — Летим. Раз уж юный наследник так жаждет избавить свои светлы очи от нашего назойливого присутствия…
Прокаркал ворон с нескрываемой насмешкой. Томас на это кокетство только глаза закатил, покачав головой. Иногда эти духи были просто… невыносимы. Ужасны. Меркантильные, своевольные, злые, никогда в жизни не слушавшиеся никого, кроме своего Господина, что был им когда-то и сыном, и непреложным законом… они знали, впрочем, когда не стоило переходить черту в вопросах, затрагивающих плоскость Смерти. В ближайшее время в Доме они появляться не станут, и покуда ритуал не будет завершён, они не позволят ни единой душе — будь то живая, или мёртвая — пересечь периметр поместья и вмешаться в творимое колдовство.
Вороны, как по команде взмахнув крыльями, с громким карканьем взлетели, закружившись в водовороте и, игнорируя всяческие законы физики, вылетели через закрытые окна, оставив, наконец, парней в полном одиночестве. Без их присутствия в помещении даже дышать как-то стало легче, по крайней мере, поубавилось тёмной некротической энергии, которой до этого был переполнен каждый угол особняка. Поубавилось, но не устранилось полностью, ведь до конца её из этих стен уже ничто не вытравит — для этого пришлось бы сжигать и заново из пепла отстраивать весь дом, заодно проводя масштабный ритуал очищения и возрождения земли, на которой тот стоял.
Томас с тяжёлым вздохом провёл ладонью по лицу, словно стараясь таким образом вновь вернуть себе утерянную на мгновение ледяную собранность. Каждый раз одно и то же.
— Прошу извинить, что тебе пришлось стать свидетелем этого фарса… — он повернулся вновь к Киру, вернув себе привычный холодный облик всегда сосредоточенного герцога. — Вернёмся к теме того, ради чего мы все здесь сегодня собрались. Маргарет!
Томас полуобернулся, обращая свой взор куда-то во тьму особняка. Но на его зов никто не откликнулся даже спустя несколько мгновений тишины, царившей в доме.
— Маргарет!
— Вы звали, ваша Светлость?
Преисполненный почтения голос неожиданно без всякой причины раздался прямо позади Кира и обступивших его лисов. Стоило только обернуться, как взгляду предстала неизвестно когда и как подошедшая, по всей видимости, прислуга. При ближайшем рассмотрении это оказалась сухонькая женщина уже весьма почтенного возраста, одетая в строгое чёрное платье горничной. Её пепельно-седые волосы были туго скручены в пучок и забраны под накрахмаленный чепец, а на испещрённом морщинами лице царило преисполненное спокойного достоинства и неожиданно — благожелательности, в контраст с общей атмосферой Дома, выражение. На мгновение могло показаться, будто эта старушка была тут с самого начала, всегда где-то здесь, рядом, готовая в любой момент выйти по первому же зову — хоть и последующие её слова мигом развеяли это впечатление, показав обратное.
— Покорно прошу простить мне мою задержку, — женщина уважительно поклонилась герцогу, сложив на животе руки. — Я была в саду и не услышала, когда вы в первый раз позвали меня, милорд. Изволите отдать какое-либо указание?
Томас лишь с тихой усталостью вздохнул, запуская руку внутрь переброшенной через плечо сумки. Сколько раз он уже говорил ей, что она может перестать к нему обращаться, как к милорду, хотя бы тогда, когда они дома, но нет, она всё также продолжает относиться к нему, как к господину и хозяину этого особняка. Хотя последнее, кем себя здесь чувствовал Томас, так это хозяином.
— Да, Маргарет. Изволю, — он достал на свет плоскую коробочку, испещрённую витиеватыми узорами дивных растений и невиданных волшебных животных. — Отведи нашего гостя на кухню и завари ему чай из травяного сбора, находящегося в этой коробочке.
Логично было бы предположить, что коробку Томас отдаст горничной, но неожиданно вместо этого он протянул её в руки Киру.
— Её отдаст тебе наш гость, когда вы уже окажетесь на кухне, — смерил при этом герцог ЛайСи настолько выразительным взглядом, будто говорящим «Бери шкатулку и молчи, так надо», что сразу без слов понятно становилось, что даже если у парня и появятся на этот счёт вопросы, ответов на них он от аристократа не дождётся. — Тебе нужно будет выпить этот сбор, а за то время, пока ты его пьёшь, я подготовлю место к предстоящему ритуалу. Чтобы тебе не было скучно в моё отсутствие, Маргарет и младшие лисы охотно развлекут тебя беседой.
На словах о младших лисах, старшая светловолосая лисица почти тут же упёрла руки в боки скуксилась, с видом вселенской скорби взглянув на Мастера. Мол «А как же мы? А как же мы с Ёми? У меня лично к братцу Киру стоооооолько вопросов».
Ну вот и как отказать этим проникновенно смотрящим аккурат тебе в душу глазам и по-детски непосредственно оттопыренной нижней губке.
— Ладно, Аматэрасу тоже тебя беседой развлечёт, — едва услышав этот тихий обречённый вздох, лисица тут же с радостным писком в ладоши захлопала, начав подпрыгивать на месте. — Но учти, вы мне обе с Цукиёми понадобитесь минут через… 10-15, я думаю.
— Не волнуйтесь, эта лисица будет вовремя! — тут же с самым очаровательным видом замотала головой Аматэрасу, ну прямо таки ангелочек во плоти, и не придерёшься.
Герцог лишь только хмыкнул, слегка дёргая уголком губ в слабой полуулыбке, и обернулся к Цукиёми, воззрившейся на него с тихим дочерним почтением и вниманием.
— Пойдём, Цукиёми. Поможешь мне подготовить всё к ритуалу.
Старшая лисица согласно кивнула, покорно проследовав за устремившимся куда-то вглубь дома Мастером.
«Я зайду за тобой ближе к полуночи» — это последнее, что услышал от Томаса Кир, прежде чем тот окончательно скрылся по направлению к ходам, что вели в подземелья особняка. Оставшаяся же за старшую Маргарет с уважительным полупоклоном указала парню рукой на коридор за одной из лестниц, ведущих на верхний этаж, в прямо противоположном от герцога направлении.
— Прошу за мной, достопочтенный гость.
И все оставшиеся на данный момент в особняке обитатели дружно повели Кира на кухню.
Шуршал под ногами дорогой бархатный ковёр, глуша за собой звуки шагов — и абсолютно неслышную поступь впереди идущей горничной. Казалось, что в полной тишине только и слышались, что шаги одного Кира, поскольку следующие за ним духи в принципе не могли издавать подобных звуков в виду своей нематериальности.
Идущая рядом лёгкой подпрыгивающей походкой Аматэрасу вдруг забежала вперёд Кира и, зашагав спиной назад, с нескрываемым любопытством заглянул снизу вверх в глаза второкурснику.
— Братец Кир, так значит у тебя братец Дахаса женским голосом разговаривает?
Этот вопрос на самом деле волновал не только старшую из лисиц, но и всех остальных следующих за ЛайСи лисьих духов. Это было видно по мгновенно навострившимся на макушках ушам, начавшим чутко ловить каждое произносимое слово.
Вскоре они подошли к закрытой двери, ведущей, по всей видимости, к месту их назначения. И лишь сейчас стало понятно, почему Томас отдал коробочку с травами в руки Киру вместо того, чтобы преподнести её сразу Маргарет. Горничная, даже не обременившись необходимостью открывать дверь, и ни на секунду не замешкавшись на входе, попросту беззвучно прошла сквозь неё.
[/spoiler]